* Застав меня с подбитым глазом, мои родители ничего не сказали…
Он еще что-то бормотал, но Анна уже не слушала. Она думала о завтрашнем дне, о том, как скрыть от родителей происходящее в их семье. Отец еще не до конца оправился после инсульта, ему нельзя волноваться.
И мама? Она будет убита горем, если узнает, как живет ее дочь. «Я справлюсь», твердила себе Анна. «Это просто сложный период.
Дима изменится, когда привыкнет к отцовству». Но в глубине души она уже не верила собственным оправданиям. Субботнее утро для Анны началось задолго до рассвета.
Она не спала почти всю ночь, прислушиваясь к храпу Дмитрия и мысленно планируя предстоящий визит родителей. Как только первые лучи солнца проникли сквозь шторы, она осторожно выскользнула из постели, стараясь не разбудить мужа. На кухне было тихо и прохладно.
Анна включила чайник и прижалась лбом к холодному стеклу окна. Двор еще спал. Лишь дворник в оранжевой жилетке неторопливо подметал дорожки.
Она смотрела на его размеренные движения, и ей казалось, что где-то там, за пределами этой квартиры, существует другая жизнь, спокойная, предсказуемая, безопасная. Что я скажу родителям? Вопрос, мучивший ее всю ночь, снова возник в голове. Синяк под глазом за ночь налился темно-фиолетовым цветом.
Она попыталась замаскировать его тональным кремом перед зеркалом в ванной, но поняла безнадежность этой затеи, особенно перед взглядом матери, которая всегда видела ее насквозь. К восьми утра пирог с яблоками уже стоял на столе, наполняя кухню ароматом корицы. Анна вымыла пол, вытерла пыль, перестелила постельное белье, уборка помогала не думать.
Когда руки заняты, голова пустеет, единственное спасение в последние месяцы. Максимка проснулся в девять, требовательно заявляя о себе громким плачем. Анна бросилась в детскую, взяла сына на руки.
«Тише, маленький, папа еще спит», – прошептала она, прижимая его к груди. Она покормила ребенка, переодела, уложила обратно. Максим смотрел на мать ясными глазами, так похожими на глаза Дмитрия, и Анна чувствовала, как сжимается сердце.
Иногда, в самые темные моменты, ей казалось, что сын вырастет таким же, как отец, и тут же она ненавидела себя за эти мысли. Дмитрий появился на кухне около одиннадцати, заспанный и хмурый. Уже убралась, он накинул взглядом безупречно чистую кухню.
«Молодец». Анна молча поставила перед ним кофе и тосты. Странное подобие похвалы от мужа не вызвало ничего, кроме настороженности.
После вчерашнего инцидента она держалась на расстоянии, стараясь не встречаться с ним взглядом. «Слушай, насчет вчерашнего», – начал Дмитрий, откусывая тост. «Ты же понимаешь, я не хотел.
Просто на работе завал, нервы на пределе». «Я понимаю», – автоматически ответила Анна, хотя не понимала ничего. «Вот и хорошо».
Он отхлебнул кофе. «Во сколько твои приходят?» «В три». «Отлично.
Я успею сбегать за вином и цветами для твоей мамы». Дмитрий улыбнулся так, словно был идеальным зятем. «Может, и отцу что-нибудь купить? Коньяк, например?» «Ему нельзя после инсульта», – тихо напомнила Анна.
«Ах да, забыл». Он пожал плечами. «Ну, тогда что-нибудь безалкогольное.
Сок там или минералку». Анна кивнула, размешивая свой остывший чай. Внезапная забота Дмитрия о ее родителях вызывала только тревогу.
Она знала этот паттерн. После вспышки агрессии он становился заботливым, предупредительным, словно пытаясь загладить вину. Но это никогда не длилось долго.
К двум часам дня квартира сияла чистотой. Анна надела свое лучшее платье, красное, с длинным рукавом, уложила волосы так, чтобы они частично скрывали синяк. Макияж пришлось накладывать плотнее обычного, и она чувствовала себя неуютно под этой маской.
Дмитрий вернулся с покупками. Дорогое красное вино. Букет-хризантем для тещи.
Коробка шоколадных конфет для тестя. Он переоделся в свежую рубашку, побрился, даже помог накрыть на стол. Со стороны они выглядели как идеальная молодая семья, готовящаяся к приему дорогих гостей.
«Ты бы еще тональника на синяк добавила», — заметил Дмитрий, критически оглядывая ее лицо. «Слишком заметно». «Я пыталась».
Анна отвернулась, чувствуя, как к горлу подкатывает ком. «Больше не получается». «Ладно, скажем, что ты упала в ванной».
Он поправил воротник рубашки перед зеркалом в прихожей. «Поскользнулась и ударилась о раковину. Звучит правдоподобно».
Анна молча кивнула. Она и сама придумала эту версию еще утром, но слышать, как Дмитрий произносит ее с таким деловым видом, было невыносимо. Ровно в три часа раздался звонок в дверь.
Анна вздрогнула, словно от удара током. Дмитрий положил руку ей на плечо, слегка сжал, то ли поддерживая, то ли предупреждая. «Улыбайся, Анют.
Все хорошо у нас, правда?» Она натянуто улыбнулась и пошла открывать дверь. На пороге стояли ее родители, Ирина Сергеевна с большим букетом и Виктор Андреевич, опирающийся на трость. После инсульта он похудел, осунулся, но глаза остались прежними, внимательными, все подмечающими…
