Заметив, что подруга на юбилее свекрови ПЕРЕДАЛА мужу тихонько записку, сделала вид, что не заметила. А прочитав, ОБОМЛЕЛА от написанного…
Что ещё можно было ожидать от этой простофили? Явиться на званный вечер в вечернем платье и тапках с китайского рынка. Это вполне в стиле моей обожаемой невестки. — Ну нет.
Такого удовольствия ей Инна не доставит. Отношения со свекровью у Инны как-то не складывались с первого дня их знакомства. То, что возникло и существовало между ними вот уже больше трёх лет, нельзя было назвать совсем уж плохими словами.
Всё-таки до анекдотических разборок свекрови и невестки с мылом в супе для первой и выставлением босиком на мороз второй им было всё-таки далеко. Да Светлана Фёдоровна с её выдержкой никогда бы и не опустилась до такого. Но и нормальным их общение тоже назвать было трудно.
В общем, отношения между ними были сложными. Ясно было только одно. Инна категорически не нравится своей свекрови.
И за время, прошедшее со дня их первого знакомства, Инна ни на шаг не продвинулась в сторону улучшения этой ситуации. Инна, продолжая назло мнению окружающих восседать на гранитном бортике бассейна, снова нашла глазами свекровь. Та в своём парчёвом мерцающем серебристыми цветами костюме была сегодня особенно элегантна.
Подтянутая стройная фигура, выглядящая ещё стройнее из-за неизменных высоких каблуков, коротко остриженные, но пышные волосы, уложенные в стильную прическу, замысловато подведённые глаза, пухлые губы, чуть тронутые блеском, идеальная кожа. Всё это складывалось в весьма привлекательную картинку, которая невольно заставляла с удивлением смотреть в пригласительное, чтобы уточнить возраст виновницы. Безусловно, Светлана Фёдоровна выглядела великолепно.
И для своих лет, и для, чего уж там лукавить, возраста гораздо меньшего. Просто удивительно, и как ей это удаётся, с её-то рабочим графиком и весьма непростой судьбой. В какой же раз поразилась про себя Инна.
И вообще, конечно, невероятно, как эта дамочка умудрилась выбраться из всех передряг, и не просто выбраться, а выйти из них победительницей. И непринуждённо стоит теперь посередине этого самого шикарного банкетного зала в городе, и, милостиво кивая, принимает поздравления от сильных мира сего. Инна сильно удивилась бы, если бы смогла прочесть сейчас мысли свекрови.
Слушая заверения вечных глубочайших уважения и преклонений от очередного мужчины с необъятным букетом роз, сама Светлана Фёдоровна Хрусталёва в «Девичестве Фролова» размышляла над тем же самым вопросом. Как она смогла пройти весь этот путь, много раз упасть, подняться и оказаться там, где она сейчас. Светлана родилась в маленькой деревне с тремя улицами и такой безнадёжно-тоскливой жизнью, что первой осознанной мыслью любого выросшего здесь подростка становилась неизменная «как только подрасту, сразу уеду отсюда, куда угодно, лишь бы подальше от этой глухомании безнадёги».
Светлана не была исключением из правила. Очень хотелось вырваться из опостылевшей тишины, которую нарушал лишь визг чьей-нибудь бензопилы, рог от газонокосилки, поднимающий над заросшими лебедой и крапивой огородами тучи комаров или требовательное мычание нагулявшихся за день коров. Зимой же родная деревня и вовсе стояла глухой, в которой слышались лишь завывания то ли в юге, то ли слишком близко подошедших к деревне волков.
Вырваться отсюда, конечно, уехать, убежать, да хоть пешком уйти, туда, где круглые сутки шумно и весело, где даже ночью светло, как днём от ярких огней, где дороги широкие и машины сверкают лаком, окна огромны и еда изыскана, а красивые и уверенные люди живут полной жизнью, успевая за один день столько, сколько в родной деревне не сделать и за месяц. Туда, где можно надеть красивые дорогие туфли и уверенно шагать в них по жизни. В общем, уехать в город и пробиться, продраться, прорваться к чему-то… К чему? Ну, пока не совсем понятно, к чему именно.
Но это что-то должно принести ей счастье и удовольствие от жизни. Хотя, глядя на себя в зеркало, Светлана честно признавалась, что внешностей, в отличие от, например, соседской девчонки Вальки, в деле завоевания места под солнцем, не помощница. Она рассматривала своё отражение и разочарованно вздыхала.
Крепко сбитая, невысокая, круглолицая, курносая, румяная, похожая на «осеннее яблочко», как называла её мама, Света была бесконечно далека от подиумных и кинематографических идеалов красоты. Гибких тонких див с узкими вытянутыми коленями, идеально лежащими волосами, торчащими скулами и глубокими глазами, обведёнными длинными, хотя и явно не всегда своими ресницами. Ресницы и волосы у Светланы были свои.
Длинные и густые. Но этого было катастрофически мало для того, чтобы считаться красивой. А других выдающихся внешних данных у неё не было.
По крайней мере, Светлана, будучи девочкой, воспитанной в скромности, смотрела только на своё лицо и не оценивала своей ладной, словно наполненной нежной силой фигурки и других достоинств, о которых думать было неловко. А они, безусловно, были. И всё же Светлана надеялась на другое, а именно — на свою голову.
«Мам, я поеду в город и буду поступать в университет», — заявила она матери, когда впервые замаячила окончание школы, в которую все одиннадцать лет Света ездила в соседнее село. «Извини, но здесь я не останусь ни одного лишнего дня». Мама, привычно прислушиваясь, не раздастся ли за открытым окном нетрезвое бормотание их кормильца, возвращающегося домой, понимающий кивало головой, хоть сердце и разрывалось от предстоящей разлуки с дочерью.
Светлана окончила школу и уехала в большой город. За всю свою недолгую жизнь она была в подобном месте от силы пару-тройку раз. Но это были полудетские, восторженные впечатления, которые часто складываются у человека, любующегося красивой, пробегающей мимо картинкой за стеклом машины или вагона.
В реальности же все оказалось совершенно другим. Забитые машинами и стенами улицы буквально сдавили в узел, привыкшую к тишине и простору девушку. Забрали возможность нормально дышать, видеть и слышать…
