Заметив, что подруга на юбилее свекрови ПЕРЕДАЛА мужу тихонько записку, сделала вид, что не заметила. А прочитав, ОБОМЛЕЛА от написанного…

Ну что ж, как бы она ни относилась к этой персоне, каким бы и не были их отношения, отрицать, что Светлана Фёдоровна Хрусталёва и её свекровь — женщина незаурядная — просто глупо. Первым доказательством этой истины была её внешность.

Среднего роста, но всегда держащая спину и плечи прямо, а подбородок высоко поднятым. Она казалась гораздо выше, благодаря поднятым вверх волосам, которые чаще всего были собраны на затылке в жгут, и обуви на неизменных каблуках. Словно обязательную программу отрабатывает, думала в первые встречи с тогда ещё будущей свекровью Инна, наблюдая смену туфель, ботинок и сапог на высокой подошве.

Потом, узнав Светлану Фёдоровну поближе, увидев её в домашней обстановке, Инна поняла, что это стиль жизни женщины. Даже дома она ходила в домашних туфлях на платформе, а волосы были уложены в аккуратную прическу в любое время суток и в любой жизненной ситуации. — Так, маме нельзя без каблуков, — посмеивался сын Максим.

— Она же ходить не сможет, а если и решится, то наверняка потеряет равновесие и упадёт назад. Одевалась Светлана Фёдоровна соответственно, довольно консервативно, строго, но при этом элегантно и женственно. Любимым образом её был строгий и лаконичный костюм «двойка» с какой-нибудь умопомрачительной по покрою и подбору ткани блузкой.

Дома, слава богу, она свои классические костюмы снимала, но даже в домашнем халате умудрялась выглядеть по-царски. Красавицей она не была, обладая не особо выразительными мелковатыми чертами лица. Но Светлана Фёдоровна не была бы сама собой, если бы не подчинила себе собственное лицо.

Искусный, тщательно наложенный, но при этом почему-то совершенно незаметный макияж исправлял все недочёты. А также неизбежные для любой женщины жизненные мелочи, как сломанные ногти, отросшие корни волос или появившиеся под глазами тени, а то и мешки, казалось, эту женщину просто обходили стороной. Во всяком случае, ни с одной из перечисленных проблем за более чем три года знакомства Инна Светлану Фёдоровну не видела.

А ведь не девочка уже, мягко говоря, думала Инна, каждый раз с удивлением вспоминая, что вот-вот свекрови должно исполниться 60 лет. Светлана Фёдоровна держала себя в великолепной для её возраста форме, для чего постоянно соблюдала какую-то мудрёную диету. Ходила на многочисленные косметические процедуры, занималась гимнастикой и выпивала пресловутые два литра воды в день.

Насколько последнее было важно, сказать было сложно, но факт оставался фактом. Свекровь была моложава, здорова и прекрасно выглядела, неизменно вызывая у мужчин желание говорить вполне заслуженные комплименты, а у женщин переглядываться с плохо замаскированной под безразличие завистью. Характер Светланы Фёдоровны с внешностью нисколько не расходился.

И в самом деле бывает так, что под личиной строгого человека скрывается добрейшая душа компании, и наоборот тот, кто казался смешливым пухлым добрячком, вдруг оборачивается злопамятным и занудным существом. В случае со Светланой Фёдоровной внешность и черты характера находились в полной гармонии. Она была строга, хладнокровна, никогда не теряла присутствие духа и всегда оставляла за собой последнее слово.

Порой и не казалось, что у свекрови вместо головы хитроумно устроенный компьютер с функцией рентгена, и при помощи этого устройства та видит людей, что называется, насквозь, и мгновенно просчитывает все возможные ходы и их последствия не только для себя самой, но и для окружающих. Профессия и должность у Светланы Фёдоровны были соответствующие. Много лет она работала главным бухгалтером Большого завода, причем слово «главный» в названии её должности относилось, похоже, не только к бухгалтерии.

«Знаешь, я точно знаю», — рассказывал со смехом Инне о своей матери Максим. «Когда директору завода что-то от мамы нужно, он не вызывает её к себе в кабинет, а, как правило, берет ноги в руки и сам топает в мамин департамент». Женщина, проработав на предприятии большую часть своей жизни и сделав карьеру от рядового сотрудника до руководителя, цепко держала в своих руках нити управления.

Во всяком случае, финансы компании зависели от неё на все сто процентов. Неизвестно ещё, кто у нас в деле главнее — совет директоров или Хрусталёва, — посмеивались в своих разговорах специалисты завода. Во всяком случае, Светлана наша Фёдоровна без них легко проживёт, а вот они без неё, случаясь такое, ни дня не протянут.

Главбуха на огромном предприятии знали все — от учредителей до ночного сторожа, охраняющего самый дальний забор территории. А также все без исключения уважали, по-особенному, с трепетом, какой невольно испытывает любой даже самый бесстрашный старшеклассник перед директором школы. Моложавость, бодрость и уверенность в себе Светланы Фёдоровны были тем удивительнее, что судьба с ней не была особо ласкова.

Впрочем, возможно, как раз последние, неизменная уверенность в поступках и твёрдость в суждениях, и выковались в трудностях, подобно тому, как в холоде и пламени закаляются самые крепкие стальные клинки. Светлана Фёдоровна действительно порой напоминала такой клинок — непреклонная, холодная и порой совершенно безжалостная во всём, что не касалось её сына Максима. «Снежной королеве», как называли её на родном предприятии, сегодня исполнялось 60 лет, и в честь этого события в одном из лучших ресторанов города сейчас проходил праздничный банкет с многочисленными гостями, бесчётными букетами и корзинами цветов, обильным застольем и ещё более обильными поздравительно-хвалебными речами в адрес юбилярши.

Сама виновница торжества снисходительно и воистину по-королевски принимала почести и поздравления. Инна с большим удовольствием вообще не пошла бы на этот праздник, который для неё уж точно таковым не являлся. Но придумать достаточно уважительного повода, чтобы не явиться на официальный юбилей матери своего мужа, она так и не смогла.

Да и вообще, уважительной причиной для пропуска этого события могло стать только одно — её Инена безвременная и скоропостижная смерть, и, кстати, это могло бы стать отличным подарком для Светланы Фёдоровны к её юбилею. Но к торжественному дню Инна была жива и здорова. Поэтому пришлось надеть неудобное платье с огромным по её меркам вырезом, нарисовать глаза и губы, залить голову лаком для волос, чтобы тонкие непослушные пряди поддержали подобие прически хотя бы пару часов, и вбить ноги в узкие туфли, которые она совершенно забыла хотя бы немного разносить заранее.

Инка, муж Максим с восхищением на лице, замер, увидев её при полном параде. — Какая же ты красивая! Ну надо же! Нам надо почаще куда-нибудь выбираться. Ты тогда будешь вот такие — он выразительно поводил руками над своей головой — такие вавилоны на себе устраивать.

— Не дождёшься, — улыбнулась Инна. — И вообще, это не я, если честно. По крайней мере, мои ноги мне уж точно не принадлежат.

Мелькнула трусливая мысль снять буквально впившиеся в ступни туфли и обуть удобные разношенные балетки. Но Инна тут же представила ироничный и насмешливый взгляд свекрови и словно услышала слова, которые мадам Хрусталёва, конечно, никогда не произнесёт вслух, но выскажет всем своим видом. — Ну, разумеется…