Заметив, что подруга на юбилее свекрови ПЕРЕДАЛА мужу тихонько записку, сделала вид, что не заметила. А прочитав, ОБОМЛЕЛА от написанного…
Инна украдкой оглянулась, убедилась, что на неё никто не смотрит, страдальчески поморщилась и переступила с одной ноги на другую. Она, в принципе, не любительница обуви на высоком каблуке, сегодня надела туфли на высоченной шпильке, и к тому же новые, неразношенные.
И сейчас, через пару часов даже ограниченного и осторожного хождения и стояния в них, начала страдать. Икры болели, пальцы сдавило так, что казалось, они сейчас разорвут тонкую замшу туфель и вывалятся наружу, а натертые горячие пятки делали мысль о предстоящих неизбежных передвижениях просто кошмаром. «Инночка, дорогая, что же вы там стоите? Идите к нам!» — услышала она громкий женский, хорошо поставленный и очень хорошо знакомый голос.
— «Я хочу познакомить вас с моими давними друзьями». Инна кивнула, улыбнулась, глубоко вдохнула и сделала пару шагов. Ноги немедленно отозвались целой гаммой ощущений, весьма далёких от приятных.
Казалось, что внутри изящных модельных туфелек завелась невидимая для посторонних свора микроскопических, но жутко злобных существ, которые сейчас безжалостно изводят её ступни. А ведь надо при этом улыбаться, смотреть уверенно и делать вид, что всё прекрасно. Инна с завистью посмотрела на хорошо знакомую ей высокую стройную блондинку, затянутую в узкое вечернее платье.
Та, не в пример самой Инне, двигалась легко и непринуждённо, словно у неё на ногах были не туфли на каблуках, пожалуй, повыше её собственных, а домашние тапочки. Блондинка сделала назад несколько изящных шагов, мелких, насколько ей позволил вырез платья, и, повернувшись, словно в лёгком пируэте, помахала Инне рукой и заскользила по залу. По сравнению с ней Инна напоминала себе пресловутую корову на льду.
Осторожно передвигая ноги, она приблизилась к группе людей, центром которой была та самая женщина, окликнувшая Инну. — Вот хочу вам представить, — улыбнулась она, — это Инна, моя невестка или сноха, уж не знаю как правильно, всегда путалась в этих родственных понятиях и связях. Женщина рассмеялась.
— Мы с Инночкой уже три года как родственницы, а я всё никак не могу привыкнуть, что я свекровь. Всё как-то не получается осознать и принять это до конца. Инна вымученно улыбнулась и кивнула.
И как у неё это получается? Подумать только. Вот вроде не сказала ничего ни обидного, ни оскорбительного, но почему-то любому, кто слышал её слова, включая саму Инну, предельно ясно, что от своей невестки женщина, мягко говоря, не в восторге. И за названные три года так и не нашла, за что бы ей, пусть не полюбить, но хотя бы начать уважать жену своего сына.
И каждому понятно, что принять она не может не звание свекрови, а тот факт, что её невестка именно она, Инна, а если быть ещё точнее, не хочет принимать. И одно обращение на «вы» чего стоит. Инна ещё раз кивнула людям, которым её только что церемонно представили, вдохнув поглубже, оттащила свои ноющие ноги, а заодно и всю себя в сторону и, махнув рукой, присела на бортик небольшого декоративного бассейна.
Сразу же ощутив немалое облегчение, она немного повеселела и принялась разглядывать людей, собравшихся в большом ресторанном зале. Но взгляд неизменно возвращался, словно притягиваемый магнитом, к фигуре женщины в роскошном костюме с серебристой парчи. Это было объяснимо.
Во-первых, это была виновница торжества, которая происходила в зале модного ресторана. А во-вторых, даже если бы упомянутая дама была бы сейчас одета в домашний халат, она всё равно была бы центром всеобщего внимания. Такой уж у неё был дар.
Инна задержала взгляд на этом самом центре всеобщего внимания…
