За неделю до продажи квартиры свекор сказал мне: «Пока сына нет, возьми молоток и разбей плитку за унитазом в ванной…

Она нажала на телефоне кнопку «Стоп». Сохранила файл под ничего не значащим названием «Рецепт пирога». Глупо, но первая мысль, которая пришла в голову.

Она сразу поехала к Николаю. Он был единственным, кто мог её понять. Кто мог помочь ей решить, что делать дальше.

Он ждал её. Когда она вошла, он сразу понял по её лицу, что что-то произошло. «Ты говорила с ней?» — спросил он.

Анна молча кивнула. Она достала телефон и включила запись. Они сидели на старой кухне Николая и слушали.

Слушали спокойный, уверенный голос Марии, которая с упоением рассказывала, как она нашла компромат на нотариуса, как угрожала ему. Как заставила его пойти на преступление. Когда запись закончилась, Николай долго молчал.

Он сидел, низко опустив голову, и смотрел на свои руки. «Мразь!» — наконец выдохнул он. Негромко.

С тихой, концентрированной ненавистью. «Они оба мрази. Что мне теперь делать с этим?» — спросила Анна.

«Идти в полицию». Но запись сделана незаконно. Её могут не принять.

И даже если примут, это всё равно займёт время. А у меня его нет. Николай поднял голову.

Его взгляд был тяжёлым. «Ты права. Времени нет.

Но запись — это доказательство. Теперь все знаем их слабое место. Нотариус. Он боится.

Но он боится Марию больше, чем нас. У неё на него есть реальный компромат. А у нас — только слова.

Но есть кое-что ещё». Он встал и начал ходить по маленькой кухне. Туда-сюда.

Как зверь в клетке. Я всё думал, кому они продают квартиру так срочно. Рассуждал он вслух.

Наличные. Срочность. Никаких проверок.

Обычно так не бывает. Обычные люди, которые покупают жильё для себя, сто раз всё проверят. Юристов наймут.

А тут всё слишком гладко. Слишком быстро. Он остановился и посмотрел на Анну.

Алексей с Марией пошли на серьёзное преступление. Шантаж, подделка документов. Это не просто так.

Это значит, что покупатель не должен был задавать лишних вопросов. Ему нужна была быстрая, чистая сделка, пусть и с небольшим душком. И он должен был быть таким человеком, который не боится этого душка.

Мысли Николая работали в том же направлении, что и её собственная. Она тоже чувствовала, что в этой истории есть ещё один невидимый игрок. «Ты знаешь имя покупателя?» — спросила она.

Риелтор не сказал. Сказал только, что человек серьёзный, с деньгами. «Но у меня есть тот самый предварительный договор, копию которого я сфотографировал.

Там должна быть фамилия». Он снова достал свой телефон. Начал увеличивать фотографию, вглядываясь в строчки.

«Так, договор, Петров Алексей, и покупатель, гражданин Сидоренко, Арсен Борисович. Фамилия была совершенно незнакомой. Обычная, ни о чём не говорящая фамилия.

Сидоренко, — повторила Анна. — Я не знаю такого. — И я не знаю, — нахмурился Николай.

— Но это не значит, что его никто не знает. — Подожди. Он снова взял свой телефон, но на этот раз открыл записную книжку.

Нашёл тот самый номер своего приятеля из администрации, Петра. Алло, Петр. Это я, Николай.

Не спишь ещё? Извини, что поздно. У меня к тебе ещё одна просьба. Последняя, честное слово.

Пробей мне одного человечка. Сидоренко Арсен Борисович. Год рождения.

Тут указан 78-й. Просто посмотри, что на нём числится. Какое имущество? Есть ли бизнес? Очень надо.

Да, я подожду». Николай включил громкую связь. В трубке были слышны щелчки клавиатуры.

Анна сидела, затаив дыхание. Каждая секунда ожидания казалась вечностью. «Николай, тут странное дело», — раздался наконец голос Петра.

— На этом твоём Сидоренко нет ничего. Абсолютно. Ни квартиры, ни машины, ни дачи.

Прописан в какой-то общаге на окраине. Официально нигде не работает. Официально — бич.

Таких используют как подставных лиц. Сердце Анны ухнуло. Подставное лицо.

Фронтмен. Значит, настоящий покупатель скрывался за этой ничего не значащей фамилией. — Петр, а ты можешь копнуть глубже? — попросил Николай.

Может он где-то проходил по каким-то делам? Может доверенности на кого-то выписывал? Сейчас посмотрю, снова защёлкала клавиатура. Так, ага, вот. Есть кое-что.

Год назад он выписывал генеральную доверенность на ведение всех дел и представление интересов на имя некоего Воробья Игоря Михайловича. Николай замер. Анна видела, как его лицо изменилось.

Он побледнел. — Воробей? — переспросил он одними губами. — Он самый, — подтвердил Петр в трубке.

Воробей Игорь Михайлович. Известный в определённых кругах как Воробей. Наш местный бизнесмен.

Специализируется на недвижимости. Отжимает, перекупает за копейки проблемные активы. У него целая команда юристов и, ну ты понимаешь, ребят крепкого телосложения.

Если это его человек, то дела у твоего знакомого плохи. С Воробьём лучше не связываться. Он из тех, кто своего не упустит.

Николай поблагодарил приятеля и отключил телефон. Он сел на стул и обхватил голову руками. — Господи, какой же он идиот! — прошептал он. — Воробей, кто это? — спросила Анна.

Хотя по реакции Николая уже догадывалась, что это не сулит ничего хорошего. — Это местный бандит, — глухо сказал Николай, не поднимая головы. В девяностые он рэкетом занимался.

Потом легализовался. Стал предпринимателем. Но методы остались те же.

Он скупает квартиры с долгами, с проблемными собственниками, с юридическими заморочками. Скупает за полцены, используя подставных лиц вроде этого Сидоренко. А потом его юристы и его мордовороты делают так, что все проблемы решаются.

Людей выселяют, документы теряются или находятся. Он не тот человек, которого можно напугать судом или полицией. Он сам для многих — суд и полиция.

До Анны начал доходить весь ужас ситуации. Её муж, её Алексей, в своей жалкой попытке украсть у неё квартиру и сбежать, связался не просто с мошенниками. Он продал их дом, их жизнь, представителю криминального мира.

Ставки в этой игре резко выросли. Это была больше не семейная драма о предательстве. Это была опасная игра с организованной преступностью.

И они с Николаем, со своей жалкой аудиозаписью и знанием правды, оказались прямо на линии огня. Между её мужем-предателем и разъярённым бандитом, который не потерпит, если его лишат законной, как он считал, добычи. Имя Воробей эхом отдавалось в маленькой кухне Николая.

Оно несло с собой холод, липкий страх, ощущение настоящей, физической опасности. Анна почувствовала, как по спине пробежали мурашки. До этого момента она боролась с предательством, с ложью, с семейной подлостью.

Это было больно, унизительно, но всё же находилось в рамках понятного ей мира. Теперь же она стояла на пороге другого мира. Мира, где споры решали не в судах, а в тёмных переулках.

Мира, где люди вроде Воробья не считались законом, потому что сами были законом. «Что же нам делать?» — прошептала она. Её голос дрожал.

«Если мы попытаемся остановить сделку, этот Воробей, он же придёт за нами». Николай поднял голову от стола. Его лицо было серым, но в глазах горела упрямая решимость.

«Он придёт за Алексеем», — твёрдо сказал он. «Это его долг. Его сделка…