* За неделю до продажи квартиры свекор сказал мне: «Пока сына нет, возьми молоток и разбей плитку за унитазом в ванной…

Вот её мама, плачет от радости. Вот Мария, подружка невесты, с букетом цветов, улыбается ей. Анна смотрела на эту улыбку и чувствовала, как по спине бежит холодок.

Была ли эта улыбка искренней? Или уже тогда, 15 лет назад, за ней скрывалась чёрная зависть? Она захлопнула альбом. Всё это было ложью. Весь следующий день, четверг, прошёл в тумане.

Это был последний день перед концом. Анна не ела, не пила, только сидела на диване и смотрела в стену. Телефон молчал.

Алексей не звонил. Он был уверен в своей победе. Мама тоже не звонила.

Наверное, всё ещё утешала пострадавшую Марию. Вечером в дверь позвонили. Это был Николай.

Он выглядел уставшим, вымотанным. Прошёл на кухню, тяжело опустился на стул. Я весь день на телефоне сидел, сказал он, вытирая пот со лба.

Звонил старым друзьям. С завода, из райисполкома. У меня там много знакомых было.

Киев у нас большой, но все друг друга через два рукопожатия знают. Я решил навести справки. Про этого нотариуса.

Про Соколова. Анна замерла, ожидая. Сначала ничего не получалось.

Обычный нотариус, своя контора в центре. Работает лет 10. Ничего особенного.

Жалоб вроде не было. Но потом я позвонил одному старому приятелю, Петру. Он сейчас в администрации работает, в отделе кадров.

У него доступ ко всяким базам. Я попросил его посмотреть по-свойски. Сказал, что для дела надо.

Николай сделал паузу, посмотрел на Анну. Соколов Иван Сергеевич, произнёс он медленно, отчётливо. Женат.

Жена Соколова, в девичестве Ковальчук, Наталия Михайловна. Работает старшим администратором в стоматологической клинике «Перлина». У Анны ничего не ёкнуло.

Перлина. Она слышала это название, обычная частная стоматология. И что? Не поняла она.

А то, продолжил Николай, и его голос стал жёстким, что директор этой клиники, её начальница, некая Виктория Владимировна Кравчук, Петр и про неё пробил. И про её сестру. Родную.

Он замолчал, давая Анне самой сложить два и два. Но она всё ещё не понимала. Кравчук? Какое отношение эта женщина имеет к ней? Я не понимаю, прошептала Анна. Мария, сказал Николай.

Твоя сестра. Где она работает? И тут мир Анны рухнул в третий раз за последние двое суток. В «Перлине» выдохнула она.

Она работает в стоматологии Перлина. Регистратором. Да, кивнул Николай.

Она работает регистратором. А её начальница, Виктория Кравчук, родная сестра жены нотариуса Соколова. То есть, проще говоря, нотариус, заверивший поддельную доверенность, это свояк, муж сестры начальницы твоей сестры.

Связь. Вот она. Уродливая, липкая паутина связей.

Это не был случайный, купленный за деньги нотариус. Это не был шантаж со стороны. Это была их собственная, внутренняя, семейная договорённость.

Алексей не стал бы искать кого-то на стороне, рисковать. Он воспользовался готовой сетью. Сетью, которую ему предоставила Мария.

Это не было просто предательством. Это был тщательно спланированный заговор. Мария была не просто любовницей, которая решила сбежать с чужим мужем.

Она была активным соучастником. Она нашла выход на нужного человека через свою работу, через свою начальницу. Она была мозгом этой части операции.

Она использовала свои профессиональные связи, чтобы помочь уничтожить собственную сестру. Осознание этого было страшнее всего, что было до. Это превращало семейную драму в холодный, расчётливый криминальный сговор, где каждый играл свою роль.

И дирижёром, как теперь понимала Анна, была не только жадность Алексея, но и тихая, ядовитая ненависть её собственной сестры. Слова Николая опустились на кухонный стол, как саван. Свояк начальницы сестры.

Паутина, сплетённая так близко, так нагло. Анна сидела, глядя на свои руки, лежащие на столе. Они не дрожали.

Внутри всё выгорело дотла, остался только холодный пепел. Ярость ушла, паника ушла. Осталось только странное, отстранённое любопытство хирурга, изучающего смертельную болезнь.

Она теперь знала врага. Это был не просто жадный муж. Это был тандем.

Алексей — грубая сила, напор, жадность. Мария — тихий яд, расчётливая злоба, закулисные интриги. И этот тандем был гораздо страшнее.

«У нас нет времени», сказала она, и её собственный голос показался ей чужим, твёрдым, как сталь. «Завтра в обед всё будет кончено. Подавать в суд на нотариуса, доказывать его связь с Марией — это месяцы.

У меня нет месяцев. У меня есть 15 часов». Николай смотрел на неё с тревогой.

«Что ты собираешься делать?» Анна подняла на него глаза. В них не было слёз, только ледяная решимость. «Я не могу атаковать их в лоб.

Они слишком хорошо защищены. Их правда сильнее моей. Значит, я должна заставить их атаковать самих себя.

Я должна заставить их говорить». «Они не будут говорить с тобой», — возразил Николай. «После вчерашнего они будут держаться от тебя подальше.

Они не будут говорить с сильной Анной», — ответила она. «Они не будут говорить с Анной-обвинителем. Но может быть они поговорят со сломленной, раздавленной, побеждённой Анной».

«Стой! Какой они хотят меня видеть!» План был безумным. Он родился из пепла её отчаяния, как единственный возможный вариант. Рискованный, опасный, построенный на чистой психологии.

Но она знала свою сестру. Она знала её слабое место. Её тщеславие.

Её потребность чувствовать себя умнее, хитрее, сильнее. «Мне нужно увидеть Марию. Одну», — сказала Анна.

«И мне нужно, чтобы это выглядело как крик о помощи». Она знала, где искать сестру. После работы Мария часто заходила в небольшое кафе недалеко от своей стоматологии.

Пила кофе, листала соцсети. Ждала, пока спадут пробки. Анна поехала туда.

Она не звонила, не предупреждала. Внезапность была частью её плана. Внезапность была частью её плана.

Через полчаса она увидела, как Мария вышла из клиники. В новом пальто, с модной сумочкой. Она выглядела довольной жизнью.

Победительницей. Мария зашла в кафе, села у окна. Заказала капучино и пирожное.

Анна смотрела на неё несколько минут. Изучала. Запоминала эту самоуверенную позу, эту расслабленную улыбку.

Потом она вышла из машины. Перед тем как войти, она посмотрела на своё отражение в тёмном стекле витрины. Она заставила себя сутулиться.

Расслабила мышцы лица, позволив отчаянию, которое она так долго сдерживала, проступить наружу. Она провела рукой по волосам, чтобы они выглядели растрёпанными. Она превращала себя в ту самую параноидальную женщину, которую её вчера назвал Алексей.

Она толкнула дверь кафе. Звякнул колокольчик. Мария подняла голову от телефона и увидела её.

Улыбка на её лице тут же исчезла. Она напряглась, готовая к обороне. Анна медленно подошла к её столику…