* За неделю до продажи квартиры свекор сказал мне: «Пока сына нет, возьми молоток и разбей плитку за унитазом в ванной…
Но ты права. Просто так сорвать продажу значит подставить себя под удар. Этот человек не будет разбираться, кто прав, кто виноват.
Он просто придёт забрать своё. Он снова заходил по кухне. Но есть один вопрос.
Почему Алексей выбрал именно его? Да, срочность. Да, наличные. Но в городе есть и другие люди, готовые на быструю сделку.
Почему именно Воробей? Связаться с ним — это как сунуть голову в пасть льву. Алексей не настолько глуп. Он должен был понимать, на что идёт.
Николай остановился и посмотрел на Анну. Должна быть причина. Что-то, что связывает Алексея и этого бандита.
Что-то большее, чем просто продажа квартиры. Может, долг? Может, Алексей был должен ему денег, и продажа квартиры — это способ расплатиться? Эта мысль казалась логичной. Она объясняла и спешку, и выбор покупателя, и отчаянную готовность Алексея пойти на всё, включая уголовное преступление.
Он не просто убегал к новой жизни. Он спасал свою шкуру. Но откуда у него долги? Анна пыталась осмыслить это.
Да, в последнее время у него были проблемы на работе, но не до такой же степени. Чтобы занимать у бандитов. Мы многого о нём не знаем, Анна, горько сказал Николай. Мы оба.
Мы видели только тот фасад, который он нам показывал. А что было за ним, он подошёл к ней и положил свою тяжёлую руку ей на плечо. Нам нужно вернуться в квартиру.
Прямо сейчас. Он ушёл, забрав один чемодан. Но он мог что-то оставить.
Что-то, что он собирался забрать позже. Какую-нибудь мелочь, записку, документ. Он торопился.
Мог что-то упустить. Нам нужно обыскать всё. Каждый угол.
Мы должны понять, что на самом деле происходит, прежде чем делать следующий шаг. Идея вернуться в ту квартиру, которая стала для неё местом пытки, была неприятной. Но Анна понимала, что Николай прав.
Они действовали вслепую. Им нужна была любая информация, любая зацепка. Они приехали к её дому, когда часы показывали почти полночь.
Последние часы перед казнью. Поднялись в тишине. Квартира встретила их звенящей пустотой и невыключенным светом в спальне.
«Начнём с его вещей», — сказал Николай. «Его стол, его сторона шкафа. Ищи всё, что кажется странным.
Любую бумажку». Они начали обыск. Это было странное, омерзительное чувство.
Рыться в вещах человека, с которым ты прожил 15 лет, как вор. Анна открывала ящики его стола. Квитанции, старые визитки, какие-то инструкции к технике.
Ничего. Она проверяла карманы его пиджаков, которые он оставил висеть в шкафу. Пусто.
Николай методично просматривал полки с книгами, пролистывая каждую. Анна подошла к той части шкафа, где висела его зимняя одежда. Старые куртки, пальто.
Вещи, которые он не носил годами. Она начала машинально проверять карманы. И вдруг её пальцы нащупали что-то в подкладке старой, тяжёлой зимней куртки.
Подкладка в одном месте была прорвана, и внутри, между тканью и утеплителем, что-то было. Она осторожно запустила туда пальцы и вытащила сложенный в четверо, сильно помятый листок бумаги. Это была неофициальная бумага.
Просто лист, вырванный из блокнота в клетку. Она развернула его. На листке было всего несколько слов, написанных от руки неровным, размашистым почерком.
«Продажа — это твой последний шанс. После этого я забираю долг с твоей сестрички». Анна читала эту фразу снова и снова.
Холод расползался по её телу. «Забираю долг с твоей сестрички». С Марии.
Значит, долг был. И Мария была не просто соучастницей. Она была залогом.
Гарантией возврата этого долга. Весь пазл сложился в одну уродливую картину. Алексей влез в долги к Воробью.
Возможно, из-за тех самых азартных игр, о которых говорила Мария. Он не смог расплатиться. И тогда в качестве гарантии он предложил свою любовницу.
Сестру своей жены. А теперь, чтобы спасти её и себя, он должен был отдать Воробью квартиру. Это была не бегство в рай.
Это была отчаянная попытка выбраться из ада, в который он сам себя загнал. И в этот самый момент, когда она стояла посреди спальни, жимая в руке эту страшную записку, она услышала звук. Звук ключа в замочной скважине.
Сердце у неё оборвалось и рухнуло вниз. Он вернулся. Алексей.
Николай, который был в другом конце комнаты, замер и посмотрел на неё испуганными глазами. Анна действовала инстинктивно. Она скомкала записку и сунула её глубоко в карман своих джинсов.
Входная дверь хлопнула. Послышались быстрые нервные шаги в коридоре. Он ворвался в спальню.
Он был как взъерошенный, загнанный зверь. Его глаза дико блестели, волосы были растрёпаны. Он не сразу заметил их.
Он бросился к шкафу, к той самой секции с зимней одеждой, которую она только что обыскивала. Где она? Где она, чёрт возьми? Бормотал он себе под нос, лихорадочно шаря по карманам курток, по полкам. Он вытряхивал вещи, бросал их на пол.
Он был в панике. Он что-то искал. Что-то жизненно важное.
Ту самую записку, которую она держала в своём кармане. И тут его взгляд метнулся по комнате. Он увидел Николая, застывшего у книжных полок.
А потом его дикие, полные паники глаза встретились с её глазами. Время остановилось. Он смотрел на неё.
И в его взгляде не было ни злости, ни ненависти. Только чистый, животный ужас. Ужас загнанного в угол животного, которое вдруг обнаружило, что в его клетке есть кто-то ещё.
И этот кто-то — она. Его жена, которую он предал и обокрал. И теперь она знала.
Она знала всё. Тишина в спальне звенела. Они стояли друг напротив друга.
Анна, сжимающая в кармане записку-приговор, и её муж Алексей с выражением загнанного зверя на лице. Николай молча стоял у стены, как тень. «Что вы здесь делаете?» Наконец выдавил из себя Алексей.
Его голос был хриплым. Он смотрел то на Анну, то на отца, пытаясь понять, что им известно. «То же, что и ты, видимо», спокойно ответила Анна, хотя сердце её колотилось так, что казалось, он должен его слышать.
«Ищем то, что ты так небрежно оставил». Она видела, как его взгляд метнулся к её карману. Он понял.
Он понял, что она нашла записку. Паника в его глазах сменилась тупой, безысходной яростью. «Не ваше дело!» — выкрикнул он.
«Убирайтесь из моего дома». «Это пока ещё и мой дом», — Алексей, также спокойно сказала Анна. «До завтрашнего обеда».
Это его взбесило. Он сделал шаг к ней, но Николай тут же шагнул вперёд, заслоняя её собой. «Не тронь её», — сказал он тихо.
Но в его голосе была такая стальная угроза, что Алексей остановился. Он посмотрел на отца, и в его взгляде была смесь ненависти и страха. «И ты здесь», — прошипел он.
«Всегда суешь свой нос не в своё дело. Всегда всё портишь». «Я пытаюсь спасти то, что ещё можно спасти, сын», — устало ответил Николай…
