* Я унаследовала от бабушки гнилой дом на болоте, а брат — квартиру в Москве. Муж крикнул: «Тебе место среди погорельцев!» — и выгнал. Я ушла туда. Но зайдя в дом замерла…

Приведя себя в порядок – удивительно, но горячая вода в ванной была, хотя бойлера она не видела, – Светлана спустилась вниз. Дом в утреннем свете выглядел еще более обжитым и уютным. Солнечные лучи играли на начищенной меди самовара, высвечивали узоры на вышитых занавесках, золотили корешки книг. «Доброе утро, дом!» – негромко сказала она, чувствуя себя немного глупо. Но дом словно отозвался: качнулись занавески без всякого ветра, скрипнула половица, будто в ответ.

На кухонном столе лежала записка. Почерк Полины Григорьевны. «Светочка, приходи чайку попить, поговорить надо. Буду ждать». Светлана накинула кофту и вышла во двор. Утро было чудесное. Роса на траве сверкала, как бриллианты, где-то пели птицы, воздух был такой чистый, что голова кружилась. Городские легкие отвыкли от такого. Дом при свете дня выглядел все таким же обветшалым снаружи: облупленная краска, покосившиеся ставни, дыры в крыше. «Маскировка», – вспомнила она бабушкины слова.

У Полины Григорьевны было чисто, но бедно. Обычная деревенская изба, украинская печь, лавки вдоль стен, икона в углу. Старушка хлопотала у печи, разливая чай. «Садись, милая, садись. Как ночь провела? Дом не пугал?» «Нет, что вы? Спала как убитая. А вот утром…» Светлана рассказала про булочки, про горячую воду. Полина Григорьевна кивала, не удивляясь. «Это хорошо. Значит, дом тебя полюбил. Он так заботится о тех, кого признает».

«Полина Григорьевна, расскажите мне правду. Что это за место? Почему дом… живой?» Старушка налила чаю, присела напротив. «Правду говоришь? А готова ли ты правду услышать? Ладно, слушай. Места эти старые, намоленные. Еще до крещения Руси тут капище было, волхвы жили. Потом, когда христианство пришло, монахи тут скит основали. Молились, постились, с нечистой силой боролись. А сила из земли никуда не делась, только притихла, затаилась». Она отпила чаю, продолжила. «Соловьи тут испокон веку жили. Твой прапрапрадед еще при гетманах лесником был, за порядком следил. И договор у него был с лесом, с болотом, с этой землей. Соловьи землю берегут, а земля Соловьев хранит. Дом твой на самом месте силы стоит. Где раньше капище было, а потом часовня. Оттого он и живой – силой земли питается».

«Но это же не научно», – слабо возразила Светлана. Полина Григорьевна усмехнулась. «Не научно? А то, что в доме, пятнадцать лет заброшенном, чисто и тепло, – это научно? Милая моя, есть вещи, которые наука объяснить не может. Да и не должна. Тут вера нужна, не знание». «И бабушка во все это верила?» «Катя не верила, она знала. Как и все женщины вашего рода. Это по женской линии передается. Дар видеть, чувствовать, с силой договариваться». «Подождите», – Светлана поставила чашку. «Вы хотите сказать, что я тоже… Что у меня…» «Дар есть, конечно. Иначе дом бы тебя не признал. Просто ты его в себе заглушила, в городе живя. Но он проснется. Вот увидишь. Дом поможет».

Старушка встала, подошла к окну. «А еще я тебе вот что скажу. Не просто так Катя в Киев уехала. И не просто так тебе дом оставила, а Сергею – квартиру. Тут план был, хитрый план». «Какой план?» «Этого я не знаю. Катя не все мне рассказывала. Но говорила: придет время, Светлана разберется. В доме, говорит, все ответы есть. Ты вчера наверху была? В тайной комнате?» Светлана кивнула. «Вот и славно. Значит, дом тебе доверяет. Читай, что там написано. Изучай. И готовься». «К чему готовиться?» «А вот этого я не ведаю. Только чувствую, что-то грядет. Что-то важное».

Вернувшись домой, Светлана первым делом поднялась в мезонин. При дневном свете комната выглядела еще волшебнее. Пыль плясала в солнечных лучах, старинные книги словно светились изнутри, а портрет прабабушки Анны казался живым. Светлана взяла дневник, устроилась в кресле у окна и начала читать сначала. Год 1925. «Мне исполнилось 16 лет, и бабушка Анна привела меня в тайную комнату. Сказала: пришло твое время, Катя. Время узнать правду о нашем роде, о договоре, о силе. Я тогда испугалась. Но бабушка сказала: бояться не надо. Это наш дар и наше проклятие. Мы храним равновесие между мирами».

Светлана читала, и перед ней разворачивалась удивительная история. Род Соловей действительно был связан с этой землей древним договором. Они были хранителями границы между миром людей и миром… иным. Тем, что на болотах, в глухих лесах, в омутах. Следили, чтобы сущности оттуда не вредили людям, а люди не тревожили древние силы. За это земля давала им защиту, удачу, богатство.

Страница за страницей, год за годом. Вот запись военных лет. «Немцы подошли к селу, но не могут войти. Стоят на околице, словно в стену уперлись. Командир их кричит, ругается, а солдаты – ни с места. Потом развернулись и ушли. Болото их не пустило. Дом защитил». Вот 50-е. «Приезжали из района, хотят колхоз организовать. Да только трактора ломаются, люди болеют. Поняли – нечего тут колхозу делать. Уехали». И вот, наконец, записи последних лет. Почерк становится современнее, но рука та же – бабушкина. «Они нашли меня. Те, кто охотится за местами силы. Предлагают продать землю, обещают золотые горы. Отказалась. Тогда угрожать начали – внуков, мол, тронем. Пришлось идти на хитрость. Сделала вид, что уезжаю по старости. Квартиру в Киеве устроили, думают, купили меня. Дураки. Квартира – это ловушка для них. А настоящее богатство здесь, в доме. Светлана найдет, когда придет время».

Светлана отложила дневник, голова шла кругом. Выходит, кто-то хотел завладеть их землей? Но зачем? Что такого ценного в болотах и лесах? Она спустилась вниз, прошла в кабинет. Здесь на полках стояли старые книги по истории края, геологические отчеты, карты. Взяла одну – геологическое исследование Прилукского уезда, 1913 год. Листала, пока не наткнулась на знакомые названия: Тополевка, Ладанка, Темное болото. «Примечательно, что в районе села Тополевка наблюдаются геомагнитные аномалии неясной природы. Компасы дают сбой, металлические предметы намагничиваются. Местные жители избегают так называемого Темного болота, утверждая, что там водится нечисть. При попытке исследования болота двое рабочих бесследно пропали. Работы прекращены по настоянию местных властей».

Следующая книга – легенды и предания Черниговского края. Глава про Тополевку. «По преданию, на месте нынешнего села в дохристианские времена находилось капище Перуна. После крещения Руси языческие жрецы якобы наложили заклятие на эти места, запретив чужакам селиться здесь. Только род хранителей, Соловьев, может жить на этой земле безнаказанно. Попытки других родов обосноваться в Тополевке заканчивались болезнями, несчастьями, смертями».

Светлана захлопнула книгу. Сказки, легенды. Но как тогда объяснить живой дом? Горячую воду без бойлера? Свежие булочки в заброшенном жилище? Она прошла на кухню и замерла. На столе лежали документы, которых утром точно не было. Сверху – письмо на официальном бланке. «Уважаемая Светлана Андреевна! Спешим сообщить вам, что в связи со смертью вашей бабушки, Екатерины Ивановны Соловей, вы становитесь единственной наследницей всех ее активов в Швейцарском банке». Сумма заставила ее сесть. 200 миллионов евро. 200! Откуда у сельской учительницы такие деньги? Следующий документ – от инвестиционной компании. Портфель акций на сумму свыше 100 миллионов долларов. Потом еще и еще: недвижимость в Европе, доли в предприятиях, золото в хранилищах. Бабушка была не просто богата – она была сказочно богата. И все это теперь переходило Светлане…