Я сидела с 5-летним сыном на свадьбе сестры. Вдруг он вцепился в меня и прошептал: «Мам, пошли домой, сейчас… что случилось?» Он дрожащим голосом ответил: «Ты не смотрела под стол… да?» Я наклонилась… Посмотрела… и оцепенела…
Осеннее солнце, уже не такое яркое, как в Киеве, пробивалось сквозь чисто вымытое окно, освещая нашу скромную гостиную. Это был разительный контраст с нашей просторной квартирой в столице, но здесь был покой, более драгоценный, чем что-либо другое. «Мамочка, мы пойдем сегодня в парк?» — спросил Саша, уплетая за завтраком свои любимые кукурузные хлопья.
«Конечно, милый!» — ответила я с улыбкой. — «Может быть, ты заведешь там новых друзей?» Решение покинуть Киев далось нелегко, однако у меня не было выбора. После того дня в Вишневом саду я не стала обращаться в полицию.
Я знала, что в таких семейных делах, особенно когда нет еще трупа, а есть только записка и устные признания, добиться справедливости в нашей стране практически невозможно. Это превратилось бы в долгие, мучительные разбирательства, которые только бы вымотали меня и травмировали Сашу еще больше. Вместо этого я выбрала другой путь — немедленно разорвать все контакты, сменить номер телефона, продать киевскую квартиру и уехать как можно дальше.
Часть денег от продажи квартиры я положила на отдельный счет для Саши, дополнив его наследство от Андрея. Остальные пошли на покупку этой квартиры в Харькове и на первое время. Я нашла работу в небольшой местной бухгалтерской фирме.
Зарплата была меньше, чем в Киеве, но у меня появилось больше времени, которое я могла проводить с Сашей. Я продолжала тщательно управлять деньгами, которые Андрей оставил для будущего нашего сына. На моем столе лежали три нераспечатанных письма.
Все они были от моей матери, Валентины Ивановны. Адрес она, видимо, узнала через каких-то дальних общих знакомых. Я ни разу не вскрыла их и собиралась выбросить.
Сколько бы извинений не было написано на бумаге, тот факт, что жизнь моего сына была под угрозой и что эту угрозу создала его родная бабушка, не изменился бы. Предательство такого масштаба не искупается словами. Саша хорошо адаптировался к новой обстановке.
Он завел друзей в местном детском саду и, казалось, стал даже веселее и общительнее, чем раньше. Иногда он спрашивал о бабушке, и я отвечала. Она живет очень далеко, поэтому мы пока не можем ее видеть.
Я не хотела лгать ему, но и вываливать всю страшную правду на пятилетнего ребенка тоже не могла. Придет время, и он все узнает, но пока его детство должно быть максимально безмятежным. «Мамочка, а когда мы сможем съездить к папе на могилку?» — неожиданно спросил Саша однажды вечером.
Я на мгновение растерялась. Могила Андрея была в Киеве, и мы не могли так просто туда поехать. Однако я хотела беречь чувство сына к отцу.
«Мы обязательно съездим, солнышко, когда-нибудь. Папа очень рад, что мы с тобой живем хорошо и здорово». Несколько дней спустя я наткнулась на новостную статью в интернете.
В ней рассказывалось о скандале вокруг некоего Игоря П., финансиста, чья «инвестиционная» компания оказалась финансовой пирамидой. Он был арестован по обвинению в мошенничестве в особо крупных размерах, обманув десятки инвесторов. В статье мельком упоминалось, что его скоропалительный брак с Еленой С. распался буквально через два месяца после свадьбы.
Лена, узнав правду о финансовых махинациях мужа и его истинных мотивах, немедленно подала на развод. Я читала статью со смешанными чувствами. Гнев на сестру еще не утих, но в то же время я подумала, что, возможно, она тоже была жертвой в этой истории, обманутой и использованной.
Однако желание выходить с ней на связь у меня не возникло. Слишком глубока была рана. Я знала, что Валентина Ивановна теперь живет одна в своей киевской квартире.
Соседи якобы говорили, что в последнее время она выглядит очень одинокой и подавленной. Оставшись без дочери Лены, которая, по-видимому, тоже прервала с ней общение после всего случившегося, и, лишенная возможности видеть любимого внука, она, вероятно, в полной мере ощутила тяжесть своих поступков. Что ж, каждый пожинает то, что посеял…
