* Я решила проверить своего мужа и сказала: «Дорогой, меня уволили!»…

Я могу быть очень неприятным противником, Лена. Ты знаешь об этом. Я встала, давая понять, что разговор окончен.

Знаю. И именно поэтому наняла адвоката. Чтобы защитить свои права, свои интересы.

Ты хочешь развода. Я не возражаю. Но на справедливых условиях, а не на тех, которые ты пытаешься мне навязать.

Я вышла из кухни, оставив его сидеть, с выражением недоумения и злости на лице. Поднялась в спальню, закрыла дверь, прислонилась к ней спиной, чувствуя, как колотится сердце. Этот разговор, его тон, его намеки на возможные проблемы.

Все это говорило о том, что Антон не собирался сдаваться легко. Что он был готов на многое, чтобы получить то, что хотел, а хотел он развода без лишних финансовых потерь. Возможности начать новую жизнь с Верой и ее ребенком, неотягощенную обязательствами передо мной, перед женщиной, с которой прожил 10 лет.

В этом был весь Антон. Эгоистичный, думающий только о своих интересах, готовый пожертвовать чем угодно и кем угодно, ради своих целей. На следующий день Ольга Игоревна отправила официальное письмо Антону, с указанием суммы компенсации, которую я считала справедливой, и с предупреждением о том, что в случае отказа, мы будем решать вопрос через суд.

Копию письма она отправила и юристу Антона, чтобы избежать возможных манипуляций с его стороны. Я ожидала реакции. Взрывы гнева, новых угроз, попыток давления.

Но к моему удивлению, Антон никак не отреагировал на письмо. Не упомянул о нем, не попытался обсудить указанную сумму, не выразил ни согласия, ни протеста. Он просто продолжал жить своей жизнью, все чаще и чаще отсутствуя дома, возвращаясь поздно, иногда.

С запахом незнакомого женского парфюма, эта тишина, это отсутствие реакции, настораживали больше, чем любые угрозы, или попытки давления. Что-то подсказывало мне, что Антон что-то задумал, что он готовит какой-то ход, который должен был стать для меня неприятным сюрпризом. Я поделилась своими опасениями с Ольгой Игоревной, во время нашей очередной встречи.

Она выслушала меня внимательно, не перебивая, затем задумчиво постучала ручкой по столу. «Елена, это типичная тактика затягивания времени», сказала она наконец. «Ваш муж, вероятно, надеется, что вы устанете ждать, снизите свои требования, согласитесь на менее выгодные условия.

Или. Он может готовить какой-то юридический маневр, искать лазейки в законе, способы оспорить ваши права. В любом случае, нам нужно быть готовыми к любым вариантам развития событий».

Я кивнула, понимая логику ее рассуждений. Антон всегда был тактиком, человеком, который тщательно планировал свои действия, просчитывал ходы наперед. И если он не отвечал на наши предложения, не пытался договориться, значит у него был какой-то план, какая-то стратегия.

И что нам делать? Спросила я, чувствуя, как внутри нарастает тревога. Ольга Игоревна улыбнулась, и в ее улыбке, было что-то успокаивающее, уверенное. Мы не будем ждать его ответа бесконечно.

Дадим ему неделю, на обдумывание нашего предложения. Если по истечении этого срока, он не согласится на указанную сумму, мы подадим иск в суд. И тогда.

Тогда ему придется отвечать, хочет он этого, или нет. Этот план звучал разумно, профессионально. Он давал Антону шанс решить все мирно, но в то же время, устанавливал четкие временные рамки, не позволял ему затягивать процесс бесконечно.

Я согласилась с предложенной стратегией, и мы с Ольгой Игоревной договорились о следующих шагах. Она подготовит все необходимые документы для подачи иска в суд, а я тем временем, буду продолжать собирать доказательства своих вложений в квартиру, укреплять свою позицию. Вернувшись домой после встречи с адвокатом, я обнаружила, что Антон снова отсутствует.

Его вещи были на месте, но самого его не было. Я была даже рада этому. Последние дни, напряжение между нами стало почти осязаемым, и каждая встреча, каждый разговор, превращались в молчаливое противостояние, в холодную войну взглядов и недосказанностей.

Я приготовила ужин, поела в одиночестве, затем решила немного поработать. Устроилась с ноутбуком в гостиной, просматривала отчеты, которые нужно было изучить, к завтрашнему совещанию. И тут мой взгляд упал на письменный стол Антона.

На нем лежали какие-то бумаги, брошенные, казалось, в спешке, обычно я не интересовалась его делами, уважала его личное пространство. Но сейчас что-то заставило меня подойти ближе, взглянуть на эти бумаги. Возможно интуиция, предчувствие чего-то важного, что могло пролить свет на его планы, на его стратегию.

Бумаги оказались документами на продажу квартиры. Договор купли-продажи еще не подписанный, но уже подготовленный. И сумма, указанная в нем, заставила меня присвистнуть от удивления.

Она была значительно выше рыночной стоимости квартиры, словно покупатель был готов переплатить, лишь бы заполучить именно эту недвижимость. Я просмотрела документы внимательнее и обнаружила имя покупателя. Бельский Андрей Викторович.

Это имя, ничего мне не говорило, но что-то подсказывало, что оно важно, что за ним стоит что-то, что могло бы объяснить странное поведение Антона, его нежелание обсуждать компенсацию, его затягивание времени. Я быстро сфотографировала документы на телефон, затем вернула их на место, стараясь не нарушить первоначальное расположение. Антон мне должен был знать, что я видела эти бумаги, что я знаю о его планах продать квартиру какому-то бельскому за сумму, превышающую ее рыночную стоимость.

Вернувшись к ноутбуку, я сразу же забыла о работе. Вместо этого открыла поисковик и ввела имя. Бельский Андрей Викторович.

И результаты поиска дали мне понять, почему это имя показалось мне важным, значимым. Бельский был известным в городе девелопером, владельцем крупной строительной компании, которая специализировалась на возведение элитного жилья. И, согласно нескольким статьям, которые я нашла, он давно интересовался нашим районом, скупал там недвижимость, с целью строительства нового жилого комплекса.

Вот оно что. Антон собирался продать квартиру Бельскому, который, вероятно, планировал снести наш дом и построить на его месте что-то новое, современное, дорогое. И это объясняло, почему девелопер был готов переплатить.

Для него была важна не сама квартира, а земля под домом, возможность объединить ее с другими участками, которые он уже приобрел или планировал приобрести. Я чувствовала, как внутри нарастает гнев. Антон не просто хотел избавиться от меня, от нашего брака.

Он собирался продать наш дом, место, которое я считала своим, куда вложила столько сил, столько любви. И все это ради денег, ради возможности начать новую жизнь, с Верой и ее ребенком. На следующий день я первым делом позвонила Ольге Игоревне и рассказала ей о своей находке.

О документах на продажу квартиры, о личности покупателя, о его планах на наш район, она выслушала меня внимательно, затем задумчиво произнесла. Это многое объясняет. И его нежелание обсуждать компенсацию и его затягивание времени.

Он, вероятно, ждет, когда сделка с Бельским будет оформлена окончательно, когда все документы будут подписаны. И тогда. Тогда он просто поставит вас перед фактом.

Квартира продана, деньги получены, и вам остается либо принять его условия, либо начинать долгий судебный процесс, который может затянуться на годы. Я чувствовала, как холодеет спина, от осознания коварства этого плана. Антон хотел обмануть не только меня, но и закон.

Продать квартиру, в которую я вложила значительные средства, без моего согласия, без справедливой компенсации. А затем? Затем вероятно, скрыться с деньгами, начать новую жизнь, оставив меня ни с чем. И что нам делать? Спросила я, чувствуя, как внутри нарастает паника.

Как мы можем остановить эту продажу? Ольга Игоревна, некоторое время молчала, словно обдумывая ситуацию, просчитывая варианты. Затем решительно произнесла. Мы подадим иск в суд.

Немедленно. И одновременно с этим наложим арест на квартиру. Запрет на любые сделки с ней, до окончания судебного разбирательства.

Это законный способ защитить ваши интересы, ваши права. Я облегченно выдохнула. Значит, мы можем что-то сделать.

Можем остановить Антона, не позволить ему осуществить свой план. Можем, подтвердила Ольга Игоревна. Но для этого, нам нужно действовать быстро.

Пока он не успел завершить сделку, пока квартира еще не продана. Вы можете приехать в мой офис сегодня. Мы подготовим все необходимые документы, для подачи иска, и наложения ареста.

Я согласилась, и мы договорились встретиться в ее офисе, после моей работы. Весь день, я не могла сосредоточиться на рабочих вопросах, все мысли были о предстоящей юридической битве, о необходимости остановить Антона, не позволить ему обмануть меня, лишить меня того, что я заслужила своим трудом, своими вложениями. Вернувшись домой после встречи с Ольгой Игоревной, я обнаружила Антона в гостиной.

Он сидел на диване, пил что-то из стакана, судя по запаху виски, и смотрел в пространство, с отсутствующим выражением лица. Увидев меня, он поднял взгляд, и я заметила в его глазах что-то странное. Не обычную враждебность или раздражение, а нечто похожее на отчаяние, на растерянность.

«Лена, нам нужно поговорить», — произнес он, и его голос звучал непривычно тихо, почти смиренно. Я молча сняла пальто, повесила его в шкаф, прошла в гостиную, и села в кресло напротив него. Я слушаю, он вздохнул, словно собираясь с мыслями, с силами.

«Я знаю, что ты наняла адвоката. Знаю, что ты собираешься подавать иск в суд, требовать компенсацию за квартиру. И я, я хочу предложить тебе сделку.

В последний раз». Я смотрела на него, думая о том, насколько хорошо он умеет притворяться, манипулировать. Даже сейчас, когда его план был раскрыт, когда его стратегия оказалась под угрозой, он все еще пытался контролировать ситуацию, диктовать условия.

«Какую сделку?» — спросила я спокойно, не выдавая своих эмоций, своих знаний о его планах. Он сделал глоток из стакана, затем поставил его на столик рядом с диваном. «Я предлагаю тебе 30% от стоимости квартиры.

Это больше, чем я предлагал изначально, я думаю, справедливая компенсация за твои вложения». Я усмехнулась. «30% от рыночной стоимости, или от той суммы, которую тебе предлагает Бельский».

Антон застыл, его лицо побледнело. Его глаза расширились от удивления, от шока. «Что? О чем ты говоришь?» Я продолжала смотреть на него спокойно, уверенно.

«О документах на продажу квартиры, которые я нашла на твоем столе. О договоре с Бельским, который ты собирался подписать за моей спиной. О сумме, которая значительно превышает рыночную стоимость нашего жилья».

Он открыл и закрыл рот, не в силах произнести ни слова. Его руки дрожали, когда он потянулся к стакану, но промахнулся и едва не опрокинул его. «Ты! Ты шпионишь за мной!» Наконец выдавил он, и в его голосе звучало обвинение, словно я была виновата в том, что раскрыла его план, его обман.

Я покачала головой. «Нет, Антон. Я просто нашла документы, которые ты оставил на столе.

Документы, которые доказывают, что ты собирался продать нашу квартиру без моего согласия, без справедливой компенсации. И знаешь, что самое интересное? Я уже подала иск в суд. И наложила арест на квартиру.

Теперь ты не сможешь ее продать. По крайней мере, до окончания судебного разбирательства». Его лицо исказилось от гнева.

От ярости, которая, казалось, затопила его целиком. «Ты не имела права!» Кричал он, вскакивая с дивана. «Эта квартира моя.

Моя, понимаешь? Она принадлежит мне, я могу делать с ней все, что захочу. Я продолжала сидеть спокойно, не позволяя его гневу повлиять на меня, напугать меня. Нет, Антон.

Это не так. Закон на моей стороне. У меня есть доказательства моих вложений, есть официальная оценка их стоимости.

И суд. Суд определит, кто прав в этой ситуации». Он смотрел на меня с ненавистью, с презрением.

Его руки сжались в кулаки, и на мгновение мне показалось, что он готов ударить меня. Но затем он взял себя в руки, медленно выдохнул и произнес ледяным тоном. «Ты пожалеешь об этом, Лена.

Клянусь, ты горько пожалеешь». Я поднялась с кресла, глядя на него без страха, без колебаний. «Нет, Антон.

Это ты пожалеешь. О том, что предал меня, что пытался обмануть, лишить меня того, что я заслужила своим трудом, своими вложениями. И знаешь, что еще? Я больше не боюсь тебя.

Не боюсь твоих угроз, твоих манипуляций. Я буду бороться. За себя, за свои права, за свое будущее.

И поверь мне, я не сдамся легко». С этими словами я вышла из гостиной, поднялась в спальню, закрыла дверь и повернула ключ в замке. Сердце колотилось, руки дрожали, но внутри было странное чувство удовлетворения, победы.

Я сделала это. Я противостояла Антону, не позволила ему запугать меня, манипулировать мной. И теперь.

Теперь я была готова к настоящей битве. Я слышала, как он ходит по гостиной, что-то бармача под нос, как звенит стекло. Видимо, он наливает себе еще виски.

Затем раздались шаги на лестнице, стук в дверь спальни. «Лена, открой», — произнес он, и в его голосе звучала странная смесь гнева и мольбы. «Нам нужно поговорить.

Нужно все обсудить». Я не ответила, не двинулась с места. Просто сидела на кровати, глядя на дверь, ожидая, что будет дальше.

Стук повторился, громче, настойчивее. «Лена, я знаю, что ты там. Открой дверь.

Мы должны поговорить». «Мне нечего тебе сказать, Антон», — ответила я наконец. «Все уже сказано.

Теперь пусть решает суд». За дверью воцарилась тишина. Затем я услышала тяжелый вздох и удаляющиеся шаги.

Снова звук наливаемого в стакан напитка, снова бормотание, неразборчивое, но явно гневное. Я легла на кровать, глядя в потолок, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Противостояние с Антоном, его гнев, его угрозы.

Все это было тяжело, страшно. Но вместе с тем внутри росла уверенность в своей правоте, в своей силе. Я не была больше той наивной, доверчивой женщиной, которой можно было манипулировать, которую можно было обмануть.

Я стала другой. Сильнее, мудрее, решительнее. На следующее утро я проснулась рано, быстро собралась и вышла из дома, стараясь не шуметь.

Антон, судя по всему, еще спал на диване в гостиной, укрывшись с головой пледом. На журнальном столике стояла пустая бутылка из-под виски. Видимо, вечер он провел в компании алкоголя, заливая свою злость, свое разочарование от провала своего плана…