* Я решила проверить своего мужа и сказала: «Дорогой, меня уволили!»…

Она предоставила документы, подтверждающие мои расходы, договоры с мебельной фабрикой, чеки на бытовую технику, квитанции за материалы для ремонта. Все, что могло доказать мои права, мои вложения. Затем слово взял адвокат Антона.

Он аргументированно, но без особого энтузиазма, изложил позицию своего клиента. Квартира является его личной собственностью, досталась ему по наследству от отца, и хотя он готов предоставить некоторую компенсацию за мои вложения, но считает требуемую сумму, завышенной, не соответствующей реальной стоимости этих вложений. Я наблюдала за Антоном, во время выступления его адвоката.

Он сидел, опустив голову, избегая моего взгляда. В его позе, в выражении его лица, было что-то новое. Необычная самоуверенность, или холодный расчет, а нечто похожее на неуверенность, на беспокойство.

И это подтверждало мои подозрения. Он что-то знал, или догадывался о нашем козыре, о заключении экспертов, о доказательствах его вины, его причастности к клевете, к фальсификации доказательств. После выступления адвоката Антона, судья, предоставила слово Ольге Игоревне для ответа.

И тут произошло то, чего Антон, видимо, опасался. Мой адвокат, попросила разрешения предоставить дополнительные материалы, имеющие прямое отношение к делу. Доказательство того, что ответчик, Антон Савин, пытался оказать давление на меня, заставить меня согласиться на несправедливые условия, используя для этого клевету, фальсификацию доказательств.

Я видела, как лицо Антона побледнело, как он наклонился к своему адвокату, что-то быстро, горячо шепча ему на ухо. Но было поздно. Судья, выслушав краткое объяснение Ольги Игоревны, о сути этих дополнительных материалов, разрешила их приобщить к делу, и Ольга Игоревна, начала рассказывать о том, как Антон оклеветал меня перед моим начальством, обвинил в передаче конфиденциальной информации конкурентам, предоставил поддельные письма, якобы отправленные мной.

Как это привело к моему отстранению от работы, к потере заработной платы, к угрозе для моей репутации, моей карьеры. А затем она предоставила заключение экспертов, нанятых нами для проверки подлинности этих писем. Заключение, которое не только подтверждало, что письма были подделкой, но и содержало доказательства того, что эта подделка, была создана с использованием устройства Антона, его компьютера, его IP-адреса.

В зале суда воцарилась тишина. Судья внимательно изучала предоставленные документы, заключения экспертов. Антон сидел, опустив голову, не глядя ни на кого.

Его адвокат выглядел шокированным, растерянным, словно не знал, что делать, как реагировать на эти новые, неожиданные материалы. Наконец, судья подняла взгляд от документов, посмотрела на Антона и его адвоката. «Вы хотите что-то сказать по поводу этих материалов, господин Савин?» Антон медленно поднялся, и я была поражена выражением его лица.

Оно было опустошенным, побежденным. Он знал, что игра проиграна, что его план провалился, что его попытки уничтожить меня, мою репутацию, мою карьеру, обернулись против него самого. «Ваша честь, — начал он, и его голос звучал хрипло, неуверенно.

— Я. Я хотел бы взять небольшой перерыв. Для консультации с моим адвокатом. Судья кивнула, объявила перерыв, на 20 минут.

И когда мы выходили из зала, я заметила, как Антон и его адвокат, быстро, взволнованно обсуждают что-то, как их лица выражают тревогу, беспокойства. Ольга Игоревна была довольно произведенным эффектом. «Они не ожидали этого, — Елена, — сказала она, — когда мы вышли в коридор.

Не ожидали, что у нас будут такие доказательства, такие аргументы. И теперь, теперь они в панике, в растерянности. Не знают, что делать, как реагировать.

Я кивнула, чувствуя странную смесь эмоций. Удовлетворение от того, что план сработал, что мы застали Антона и его адвоката врасплох. И одновременно.

Грусть, горечь от осознания того, насколько низко пал человек, с которым я прожила 10 лет, которому доверял, которого любила. Через 20 минут мы вернулись в зал суда. Антон и его адвокат уже были там, и на их лицах читалось что-то новое.

Не прежняя растерянность или паника, а скорее. Решимость, готовность к каким-то действиям. Когда судья возобновила заседание, адвокат Антона немедленно попросил слово.

«Ваша честь, — начал он, — мой клиент, хотел бы сделать заявление. Он готов признать свою вину, фальсификации доказательств, в клевете на свою супругу. И в связи с этим.

Он готов удовлетворить все требования истицы. Выплатить компенсацию в размере, указанном в иске, и принести официальное извинение за свои действия. Я была поражена этим внезапным признанием, этой капитуляцией.

Не ожидала, что Антон так легко сдастся, признает свою вину, согласится на все мои условия. И судя по выражению лица Ольги Игоревны, она тоже не ожидала такого поворота событий. Судья выслушала заявление адвоката Антона, затем повернулась к нам.

Истица, и ее представитель. «У вас есть возражение против предложения отвечика? Вас устраивает такое решение дела?» Ольга Игоревна посмотрела на меня, ожидая моего решения. И я понимала, почему.

Это было мое дело, моя борьба, моя жизнь. И только я могла решить, принять ли предложение Антона, его капитуляцию, его согласие, на все мои условия. Я глубоко вздохнула, собираясь с мыслями.

С одной стороны, это было именно то, чего я добивалась. Справедливая компенсация за мои вложения в квартиру, признание моих прав, моих интересов. С другой.

Было что-то неправильное, неестественное в этой внезапной капитуляции, в этом полном признании вины, в этом согласии на все мои условия. Словно Антон что-то скрывал, что-то планировал, о чем я не знала, не догадывалась. Но в конце концов, рациональная часть меня победила.

Я получала то, что хотела. Справедливую компенсацию, признание моих прав, моих интересов. И могла двигаться дальше, начинать новую жизнь, новую главу.

Без Антона, без его лжи, без его предательства. Ваша честь, начала я, внимательно выбирая слова. Предложение ответчика меня устраивает.

При одном условии. Я хочу, чтобы в решении суда было официально зафиксировано его признание, фальсификация доказательств, в клевете. Чтобы я могла предоставить это решение своему начальству, доказать свою невиновность, восстановить свою репутацию, свою карьеру.

Судья кивнула, повернулась к Антону и его адвокату. Ответчик согласен с этим условием. Антон медленно поднялся, и на его лице, было выражение, которое я не могла прочесть.

Ни гнев, ни ненависть, ни раздражение. Что-то другое, более сложное, более глубокое. Да, ваша честь, произнес он тихо, но четко.

Я согласен с этим условием. И хочу. Хочу официально принести свои извинения Елене Савиной, за свои действия.

За фальсификацию доказательств, за клевету, за попытку испортить ее репутацию, ее карьеру. Я признаю свою вину и готов понести за это ответственность. Судья кивнула, сделала пометку в своих бумагах.

Хорошо. В таком случае, учитывая согласие обеих сторон, я утверждаю мировое соглашение, на следующих условиях. Ответчик, Антон Савин, выплачивает истице, Елене Савиной, компенсацию в размере, указанном в иске.

Также в решении суда, фиксируется признание ответчиком своей вины, в фальсификации доказательств, в клевете на истицу. Заседание объявляется закрытым. Когда мы выходили из зала суда, я чувствовала странную смесь эмоций.

Удовлетворение от победы, от того, что справедливость восторжествовала, что я смогла отстоять свои права, свои интересы. И одновременно. Грусть, горечь от осознания того, что мой брак, моя любовь, моя вера в человека, с которым я прожила 10 лет, оказались иллюзией, обманом.

Ольга Игоревна, была довольна результатом, хотя как и я, несколько озадачена внезапной капитуляцией Антона, его полным признанием вины, его согласием, на все мои условия. Не ожидала, что он так легко сдастся, призналась она, когда мы вышли из здания суда. Думала, он будет отрицать все, пытаться оспорить заключение экспертов, затягивать процесс.

А он. Он просто принял все ваши условия, признал свою вину, согласился на компенсацию в полном объеме. Странно это, Елена.

Очень странно. Я кивнула, полностью разделяя ее озадаченность. Да, это странно.

Не похоже на Антона. На его характер, на его обычное поведение. Он всегда был борцом, всегда стоял на своем до последнего.

А тут? Тут просто сдался, признал поражение. Ольга Игоревна, задумчиво покачала головой. Возможно, он понял, что игра проиграна.

Что с заключением экспертов, с доказательствами его вины, у него нет шансов на победу. И решил не тратить время, силы, деньги, на заведомо проигрышную битву. А может быть.

Может быть, есть что-то еще, о чем мы не знаем, не догадываемся. Я не стала гадать о мотивах Антона, о причинах его внезапной капитуляции. Главное было то, что я получила то, что хотела.

Справедливую компенсацию за мои вложения в квартиру, признание моих прав, моих интересов. И решение суда, которое официально подтверждало мою невиновность, разоблачало клевету Антона, его попытки испортить мою репутацию, мою карьеру. Теперь я могла двигаться дальше.

Восстановиться на работе, вернуть свою репутацию, свою карьеру. Начать новую жизнь, новую главу. Без Антона, без его лжи, без его предательства.

Уже на следующий день после суда, я отправилась к Валерию Петровичу, генеральному директору компании, где работала. Принесла ему решение суда, которое официально подтверждало мою невиновность, разоблачало клевету Антона, его фальсификацию доказательств. Валерий Петрович внимательно изучил документы, затем поднял на меня взгляд, в котором читалось искреннее сожаление, раскаяние.

«Елена, я должен принести вам официальное извинение, от имени компании. За то, что мы слишком поспешно поверили обвинениям вашего мужа, не провели должного расследования, отстранили вас от работы. Это было.

Непрофессионально, несправедливо. Я кивнула, принимая его извинения. Главное, что истина восторжествовала, Валерий Петрович.

Что моя невиновность доказана, моя репутация восстановлена. Он согласно кивнул, затем произнес то, что я надеялась услышать. Мы хотели бы, чтобы вы вернулись, Елена…