Я була на весіллі сестри з п’ятирічним сином, коли він раптом вчепився в мене і прошепотів: «Мам, ходімо додому, зараз… щось не так». Тремтячим голосом він відповів: «Ти дивилася під стіл… ?» Я нахилилася… Подивилася… і завмерла…

«Ты не устала, Анечка? Ты выглядишь немного бледной». «Все в порядке, мам. Просто немного не выспалась», — ответила я, но ее обеспокоенное выражение лица не изменилось.

«Ты хорошо питаешься в последнее время? Может, тебе не стоит увлекаться вином?» Вопросы мамы посыпались один за другим. Ее голос звучал настойчиво, почти требовательно. «Мам, я правда в порядке», — сказала я, несколько сбитая с толку.

«Я действительно была занята на работе в последнее время и немного устала, но ничего серьезного». Однако чрезмерное беспокойство мамы создавало впечатление, будто я тяжело больна или вот-вот упаду в обморок. Какая-то нездоровая фиксация на моем самочувствии.

Саша не проявлял никакого интереса к разговорам взрослых и тихонько катал свою красную машинку по скатерти. Иногда, когда он слышал смех детей за другими столами, он поглядывал в их сторону, но из-за своей застенчивости не пытался активно знакомиться. «Сашенька, почему бы тебе не пойти поиграть с другими детьми?» — предложила Валентина Ивановна, но Саша отрицательно покачал головой.

«Я хочу остаться рядом с мамой». Я нежно погладила сына по голове. Он тоже после своего горького опыта потери отца чувствовал тревогу при расставании со мной.

Это была естественная реакция, и я не собиралась его заставлять. Во время развлекательной части друзья Лены исполнили какие-то танцы, зал наполнился веселым смехом. Жених и невеста тоже присоединились к танцующим, и гости аплодировали.

Я тоже хлопала вместе с сыном, глядя на счастливое лицо сестры. Однако моя мама, Валентина Ивановна, продолжала неотступно беспокоиться о моем состоянии. «Ты достаточно пьешь воды? У тебя голова не кружится?» Ее голос звучал почти умоляюще.

«Мам, ну правда не о чем беспокоиться», — отвечала я, но начинала все больше и больше задумываться. «Нет ли какой-то скрытой причины для этого ее почти ненормального беспокойства?» Она словно ожидала чего-то, какого-то приступа у меня. Но сегодня был день свадьбы моей сестры.

Я решила отложить эти мысли на потом, не портить праздник ни себе, ни другим. Близился вечер, подходило время подачи основного блюда. Саша, казалось, немного устал от долгой церемонии и приема, но благодаря своей игрушечной машинке был в хорошем настроении.

Я наблюдала за сыном, мысленно желая, чтобы это мирное время продолжалось вечно. После шести вечера мягкий свет сумерек начал проникать в зал. Официанты суетились, готовясь к подаче основных блюд.

Каждому столу должны были подать ростбиф, курицу-гриль и, по специальному заказу, тарелки с морепродуктами. Я как раз собиралась подозвать официанта, чтобы еще раз уточнить, что именно будет есть Саша, особенно насчет его аллергии. «Для Сашиной порции, пожалуйста, убедитесь, что там нет никаких орехов или их следов», — сказала я подошедшему молодому официанту.

«Понял, сударыня. У нас подготовлено специальное детское меню, без аллергенов, как просила ваша мама». — Вежливо ответил он.

«Это, как просила ваша мама», снова заставило меня внутренне напрячься. Саша все еще играл со своей красной машинкой. Но, казалось, ему становилось немного скучно после долгого застолья.

Он затеял игру, разгонял машинку до края стола, а затем позволял ей соскальзывать вниз, как с горки на пол. «Саша, осторожно, не урони машинку», — предупредила я. Но для пятилетнего мальчика это была слишком увлекательная игра. И, конечно же, игрушечная машинка с силой слетела со стола, описав дугу, и остановилась где-то на ковре под столом.

Саша поспешно приподнял скатерть и полез под стол. «Саша, вылезай оттуда, там темно и можно удариться», — сказала я, — но сын уже скрылся в темном пространстве под столом, увлеченный поисками своей игрушки. Под столом было тесно, повсюду были ноги взрослых и сумки.

Саша ползал на четвереньках, выискивая свою красную машинку, как вдруг заметил небольшой белый клочок бумаги, валявшийся рядом с сумочкой его бабушки, Валентины Ивановны. Это был сложенный листок, похожий на записку. Саша подобрал его и из любопытства попытался разобрать буквы.

Он недавно научился читать простые слова, и это было для него увлекательным занятием. На записке было написано короткое предложение, аккуратным, знакомым почерком, почерком бабушки. «Стол восемь.

Добавите орехи. Грецкие, тертые. В основное блюдо ребенка.

Об аллергии не беспокоиться. В. И.». Саша прочитал буквы одну за другой. «Стол.

Восемь. Орехи». Он знал, что номер нашего стола был восьмой, и слово «орехи» наполнило его смутным, непонятным страхом.

Это было слово, которое он много раз слышал от меня. «Саше ни в коем случае нельзя орехи. Это очень опасно»…