Вся деревня стояла на коленях перед волком, хищник сотворил то, отчего все ахнули

Аленка опустила глаза, но через мгновение тихо, почти шепотом, ответила: «Буду». «А замуж пойдешь?» — не унимался он, чувствуя, как внутри разливается тепло.

«Пойду», — серьезно сказала она и, не выдержав его взгляда, убежала к подружкам. Они тут же окружили ее, хихикая и перешептываясь, а Тимоха остался стоять, словно громом пораженный.

В этот момент он понял, что его жизнь уже никогда не будет прежней. С того дня мысли об Аленке не покидали Тимоху.

Он ловил себя на том, что ищет ее взглядом, когда проходит мимо ее дома, что прислушивается к ее смеху, доносящемуся издалека. Даже на рыбалке, куда они все-таки сходили с друзьями, он был рассеян, и Гришка не раз подтрунивал над ним: «Что, Тимоха, влюбился, что ли?»

Он только отмахивался, но в душе знал, что это правда. Осень пришла быстро, и с ней — повестка.

Тимоху призвали на флот, на целых три года. Прощаясь на вокзале, он обнял мать, пожал руку отцу и, отведя ее в сторону, строго наказал: «За Аленкой приглядывай, мама. Чтоб никто не увел».

Мать, улыбнувшись, погладила его по щеке: «Не бойся, сынок. Аленка — девушка верная. Дождется». Родители Тимохи одобрили его выбор.

Аленка была из хорошей семьи, работящая, добрая. «Чем не жена?» — говорил отец, а мать только кивала, добавляя, что такую невестку она примет с радостью.

Сам Тимоха, уезжая, был полон решимости: «Вернусь из армии — сразу женюсь». Три года на флоте пролетели, как в тумане.

Служба была тяжелой, но письма от Аленки, которые приходили регулярно, согревали душу. Она писала о деревенских новостях, о том, как помогает матери по хозяйству, как ходит на танцы, но всегда добавляла: «Жду тебя, Тимоха».

Эти слова были для него как якорь, державший его в самые трудные дни. Аленка слово держала.

Все три года она отвергала ухаживания местных парней, которые, видя, как она расцвела, не раз пытались за ней приударить. Но она была непреклонна…