Вони думали, що врятували маленьке цуценя! Але, відмивши його, усі ОНІМІЛИ, побачивши, що це було…

— Это лиса, — выдохнула Елена, смешивая удивление с облегчением. — Лисёнок, месяцев четыре, не больше.

Все переглянулись, не веря своим глазам. Лиса! Они лечили и зайцев, и ежей, но лисёнок в таком состоянии — это было что-то новое.

Животное было настолько истощённым, что едва держалось. Если бы рабочие не привезли его вовремя, оно бы, скорее всего, не выжило. Под толщей грязи лисёнок сжался в комок, почти окаменев. Была реальная угроза, что он просто задохнётся.

Одна из медсестёр, Наташа, которая любила давать имена всем пациентам, улыбнулась:

— Назовём его Мудрик, раз весь в грязи был!

Имя прижилось мгновенно. Мудрика осторожно высушили, осмотрели и начали лечить.

У него обнаружились царапины, обезвоживание и сильное истощение. Ветеринары предположили, что лисёнок, вероятно, потерялся или был отвергнут матерью и бродил, пока не застрял на стройплощадке. Как он выжил в той пыли, оставалось загадкой.

Тарас с ребятами ещё несколько раз наведывались в клинику, интересуясь состоянием Мудрика. Им было приятно слышать, что лисёнок пошёл на поправку.

Через неделю Мудрик уже уверенно стоял на лапах, его рыжая шерсть блестела, а глаза горели любопытством. Он оказался игривым и немного дерзким, как и полагается молодому лису. Наташа шутила, что Мудрик, наверное, уже планирует, как сбежать в лес воровать кур у местных.

Но вернуть Мудрика в дикую природу сразу не могли. Он был ещё слишком мал и слаб, чтобы выжить самостоятельно. Ветеринары связались с местным центром реабилитации диких животных, где лисёнок мог бы подрасти и научиться выживать.

Тарас, узнав об этом, даже предложил часть своей зарплаты на содержание Мудрика, но в клинике лишь улыбнулись и сказали, что волонтёры уже обо всём позаботились…