Во время ужина в ресторане перед первой нашей брачной ночью, муж настоял, чтобы я попробовала вино…

На пятый день моего пребывания в СИЗО Елена Сергеевна наконец вернулась. И у нее были новости. Она нашла информацию о предыдущих браках Валентина. Все, как я и говорила, три жены, три смерти при подозрительных обстоятельствах, три страховые выплаты. Елена Сергеевна показала мне копии документов, свидетельство о браке, свидетельство о смерти, страховые полисы. Все официально, все законно на первый взгляд. Но если копнуть глубже. Первая жена, Елена, погибла в автомобильной аварии через четыре месяца после свадьбы.

Машина слетела с дороги на трассе в Одесской области во время их отпуска. Валентин не пострадал. Он якобы вышел из машины за несколько минут до аварии, чтобы сделать фотографии пейзажа. Страховая выплата – три миллиона гривен. Вторая жена, Анна, выпала с балкона их квартиры на девятом этаже через три месяца после свадьбы. Валентин был на работе, у него железное алиби. Полиция классифицировала смерть как несчастный случай. Анна якобы перегнулась через перила, пытаясь спасти упавший цветочный горшок.

Страховая выплата – четыре миллиона гривен. Третья жена, Ирина, утонула во время их медового месяца на Мальдивах через пять месяцев после свадьбы. Валентин отлучился в бар за напитками, а когда вернулся, Ирина уже тонула. Он якобы пытался спасти ее, но не успел. Страховая выплата – четыре с половиной миллиона гривен. И теперь я, четвертая жена, четвертая потенциальная жертва. Страховка на пять миллионов гривен. Растущая сумма с каждым разом.

Елена Сергеевна сказала, что этого недостаточно для обвинения Валентина в убийстве. Все смерти были признаны несчастными случаями, расследования закрыты. Но это может быть достаточным, чтобы заставить полицию и прокуратуру взглянуть на мое дело под другим углом. Она подала ходатайство о пересмотре меры пресечения, приложив к нему все найденные документы. Теперь нам оставалось только ждать решения суда. Ожидание было мучительным. Каждый день я просыпалась с надеждой, что сегодня придут новости. И каждый день заканчивался разочарованием.

Через неделю после подачи ходатайства Елена Сергеевна снова пришла ко мне. Ее лицо было серьезным, но в глазах я видела искру надежды. Суд назначил слушание по пересмотру меры пресечения. Завтра. Елена Сергеевна подготовила все документы, все аргументы. Она была уверена, что у нас есть шанс. Я не спала всю ночь перед слушанием. Ворочалась на жесткой койке, представляя, как буду стоять перед судьей, как буду доказывать свою невиновность.

Как буду смотреть в глаза Валентину, если он придет. Утром меня отвезли в суд. Снова журналисты, снова вспышки камер. Но на этот раз я не прятала лицо. Я шла с поднятой головой. Я больше не была жертвой. Я была бойцом. В зале суда было много людей, журналисты, зеваки, пришедшие посмотреть на черную вдову.

Был там и Валентин, в первом ряду, с идеально скорбным выражением лица. Рядом с ним сидела Марина, моя бывшая лучшая подруга, его сообщница. Она избегала моего взгляда. Слушание началось. Прокурор выступил первым, повторяя обвинения против меня, настаивая на сохранении меры пресечения в виде заключения под стражу. Потом слово взяла Елена Сергеевна. Она говорила уверенно, четко, аргументированно. Представила суду документы о предыдущих браках Валентина.

О подозрительных смертях его жен, о страховых выплатах. Указала на странные совпадения, на растущие суммы страховок, на идеальное алиби Валентина во всех случаях. Она говорила о том, что записи с камер наблюдения в ресторане исчезли сразу после инцидента. Странное совпадение, не так ли? О том, что официант, который мог бы подтвердить мою версию событий, внезапно уволился и исчез. Еще одно странное совпадение. Она указала на нестыковки в показаниях Валентина. Как он мог быть так уверен, что это я подмешала яд в его бокал, если не видел этого?

Почему он так быстро оправился от отравления, если яд был достаточно сильным, чтобы убить? Я смотрела на Валентина во время выступления Елены Сергеевны. Видела, как менялось его лицо от уверенного спокойствия к напряжению, к плохо скрываемому беспокойству. Он не ожидал, что мы найдем информацию о его предыдущих женах. Не ожидал, что кто-то свяжет эти смерти воедино. Когда Елена Сергеевна закончила, судья объявил перерыв для принятия решения. Нас с адвокатом отвели в отдельную комнату. Валентин остался в зале суда, о чем-то напряженно разговаривая со своим адвокатом.

Елена Сергеевна была осторожно оптимистична. Сказала, что судья внимательно слушал ее аргументы, делал заметки. Это хороший знак. Но гарантий нет, Валентин влиятелен, у него связи, деньги. Через час нас вызвали обратно в зал суда. Судья объявил свое решение – изменить меру пресечения с заключения под стражу на домашний арест. Я могла вернуться домой, не к Валентину, конечно, а в свою старую квартиру в Киеве, которую я собиралась сдавать после свадьбы. С электронным браслетом, без права покидать квартиру, без доступа к интернету и телефону.

Но все же дома, не в камере. Я не могла поверить своим ушам. Посмотрела на Елену Сергеевну, она улыбалась. Потом на Валентина, он был бледен от ярости. Наши взгляды встретились, и я увидела в его глазах обещание мести. Но меня это не пугало. Больше нет. Меня отвели обратно в СИЗО для оформления документов на освобождение, для установки электронного браслета.

Елена Сергеевна пообещала встретить меня у ворот и отвезти домой. Соседки по камере были рады за меня. Лариса даже обняла меня на прощание, неуклюже, но искренне. Сказала, что верит в мою невиновность. Что желает мне удачи в борьбе с этим ублюдком, так она назвала Валентина. Процесс освобождения занял несколько часов. Бюрократия, бумаги, подписи, инструктаж по использованию электронного браслета. Наконец, все было готово.

Мне вернули мою одежду, те самые джинсы и футболку, в которых меня арестовали. Они пахли свободой. Елена Сергеевна ждала меня у ворот СИЗО, как и обещала. Мы сели в ее машину и поехали к моей квартире в Киеве. По дороге она рассказала о следующих шагах. Мы будем добиваться полного снятия обвинений, будем собирать доказательства против Валентина, будем искать того официанта. Я слушала ее и чувствовала, как внутри растет решимость. Я больше не была жертвой.

Я была бойцом. И я не остановлюсь, пока Валентин не окажется за решеткой за все, что он сделал мне и другим женщинам. Когда мы подъехали к моему дому, я увидела журналистов у подъезда. Они каким-то образом узнали о решении суда и теперь ждали меня с камерами, с микрофонами, с вопросами. Елена Сергеевна сказала, что я не обязана с ними разговаривать. Что могу просто пройти мимо, не отвечая на вопросы. Но я решила иначе. Я хотела, чтобы мой голос был услышан.

Хотела, чтобы люди знали правду. Мы вышли из машины и направились к подъезду. Журналисты окружили нас, выкрикивая вопросы. Я остановилась и подняла руку, прося тишины. И тогда я заговорила. Спокойно. Уверенно. Рассказала о том, что на самом деле произошло в ресторане.

О том, что Валентин пытался отравить меня, а не наоборот. О том, что он делал это раньше с другими женщинами, своими предыдущими женами. О том, что я намерена доказать свою невиновность и его вину. Журналисты слушали, затаив дыхание. Камеры записывали каждое мое слово. Я знала, что рискую, Валентин мог подать на меня в суд за клевету. Но мне было все равно. Правда должна была быть услышана.

Закончив говорить, я повернулась и вошла в подъезд. Елена Сергеевна следовала за мной, одобрительно улыбаясь. Она понимала, что я только что сделала, бросила вызов Валентину публично, перед камерами. Заявила о своей невиновности и его вине на всю Украину. Поднявшись в квартиру, я впервые за много дней почувствовала себя дома. Моя старая квартира, маленькая, но уютная. Мои вещи, мои книги, мои фотографии на стенах. Здесь не было следов Валентина, я никогда не приводила его сюда, предпочитая встречаться в его роскошной квартире в центре Киева.

Елена Сергеевна помогла мне освоиться с электронным браслетом, объяснила правила домашнего ареста. Я могла находиться только в пределах квартиры. Никаких выходов на улицу, никаких посетителей, кроме адвоката, никакого интернета или телефона. Нарушение этих правил означало возвращение в СИЗО. Перед уходом Елена Сергеевна сказала, что вернется завтра. Что у нее есть новая зацепка, она нашла адрес матери того официанта, который предупредил меня в ресторане. Возможно, через нее мы сможем найти его самого. Когда она ушла, я осталась одна в тишине своей квартиры.

Впервые за много дней я могла просто сесть, расслабиться, подумать. Не боясь, не убегая, не сражаясь за каждый вдох. Я включила телевизор, единственное окно в мир, доступное мне сейчас. И увидела себя на экране. Мое выступление перед журналистами уже показывали в новостях. Мое лицо, мои слова, мои обвинения против Валентина. А потом показали его, тоже дающего интервью, тоже перед камерами. Он выглядел расстроенным, обеспокоенным.

Говорил о моей нестабильности, о том, как беспокоится обо мне, о том, как надеется, что я получу необходимую психиатрическую помощь. Но в его глазах я видела страх. Он боялся. Боялся, что правда выйдет наружу. Что его преступления будут раскрыты. Что его идеальная жизнь рухнет. И это давало мне силы продолжать борьбу. Я знала, что путь будет долгим и трудным.

Что Валентин будет сопротивляться, будет использовать все свои связи, все свои деньги, чтобы заставить меня замолчать. Но я не собиралась сдаваться. Я смотрела на экран и думала о Валентине, о его предыдущих женах, о том, что он сделал с ними. И о том, что он пытался сделать со мной. Домашний арест оказался не таким уж плохим по сравнению с СИЗО. У меня была моя квартира, моя кровать, моя ванная. Я могла готовить себе еду, смотреть телевизор, читать книги. Но я все равно была заключенной.

Электронный браслет на щиколотке постоянно напоминал об этом, холодный, тяжелый, унизительный. Елена Сергеевна приходила каждый день. Приносила продукты, новости, надежду. Она стала моим единственным связующим звеном с внешним миром. Моим единственным союзником в борьбе с Валентином. Через неделю после моего освобождения из СИЗО она пришла особенно взволнованная. У нее были новости, она нашла мать официанта, который предупредил меня в ресторане. Пожилая женщина жила в пригороде Киева, в маленькой квартире на окраине.

Сначала она отказывалась говорить, боялась. Но Елена Сергеевна сумела убедить ее, что мы хотим только правды, что мы не причиним вреда ее сыну. Женщина рассказала, что ее сын, Андрей, уехал из Киева сразу после того вечера в ресторане. Позвонил ей среди ночи, сказал, что у него проблемы, что ему нужно исчезнуть на время. Он не объяснял причин, но она слышала страх в его голосе. Он попросил ее никому не говорить, где он. Даже ей самой он не сказал, куда направляется. Но он звонил ей каждые несколько дней, проверить, все ли в порядке…