Во время ужина в ресторане перед первой нашей брачной ночью, муж настоял, чтобы я попробовала вино…

Перед тем, как выйти из ресторана, я сделала то, что планировала с самого начала. Взяла оба бокала, тот, из которого пил Валентин, и тот, который предназначался мне. И с силой бросила их на пол. Звон разбитого стекла эхом разнесся по притихшему ресторану. Осколки разлетелись по полу, блестя в приглушенном свете, как кристаллы льда. Капли вина разбрызгались по белому мрамору, как капли крови. Это был мой способ поставить точку. Мой способ сказать «конец».

Мой способ освободиться от прошлого, от боли, от страха. Я вышла из ресторана, не оглядываясь. На улице было прохладно, но я чувствовала странное тепло внутри. Счастье, до него было еще далеко. Но что-то похожее на надежду. На возможность начать все сначала. Елена Сергеевна ждала меня у своей машины. Она улыбнулась, увидев меня.

И открыла дверь. Я села на пассажирское сидение, пристегнулась. Мы поехали в прокуратуру, давать показания, заполнять бумаги, официально закреплять победу над Валентином. По дороге я смотрела в окно на ночной Киев. На огни, на людей, спешащих по своим делам, на обычную, нормальную жизнь. Жизнь, которая когда-то была и моей. Жизнь, к которой я надеялась вернуться. Но я знала, что никогда не буду прежней.

Что то, что я пережила, изменило меня навсегда. Сделало сильнее, мудрее. Осторожнее. Научило видеть людей такими, какие они есть, а не такими, какими хотят казаться. В прокуратуре нас встретил следователь, тот самый, который вел мое дело с самого начала. Тот, который сначала считал меня виновной, а потом изменил свое мнение, увидев доказательства против Валентина. Он провел нас в свой кабинет, предложил чай. Сказал, что мне предстоит долгий вечер.

Нужно дать подробные показания, подписать протоколы, ответить на множество вопросов. Но также он сказал, что я могу быть спокойна. Что доказательств против Валентина более чем достаточно. Что его признания, записанные в ресторане, его угрозы, его рассказы о предыдущих убийствах, все это будет использовано в суде. Он рассказал, что полиция уже задержала Марину, как соучастницу. Что она сломалась на первом же допросе, начала давать показания против Валентина, пытаясь спасти себя. Что она призналась в своей роли в его плане, в том, как передавала ему информацию обо мне. Как помогала создавать образ нестабильной, одержимой женщины после моего побега из ресторана.

Я слушала его, чувствуя странное безразличие. Марина, которую я считала лучшей подругой, которой доверяла все свои секреты, которая была рядом в самые трудные моменты моей жизни, теперь была для меня чужим человеком. Предательницей, соучастницей убийцы, женщиной без совести и морали. Следователь продолжал говорить. Рассказал, что эксгумация тел предыдущих жен Валентина уже началась. Что предварительные результаты подтверждают версию об отравлении во всех трех случаях. Что несчастные случаи были лишь прикрытием для убийств. Он говорил о том, что Валентину грозит пожизненное заключение.

Что с такими доказательствами, с такими признаниями у него нет шансов на оправдание или на мягкий приговор. Я кивала, отвечала на вопросы, подписывала бумаги. Но внутри чувствовала только усталость. Бесконечную, всепоглощающую усталость от всего, что произошло. Когда все формальности были закончены, Елена Сергеевна отвезла меня домой. К моей старой квартире в Киеве, где я жила до знакомства с Валентином. Где теперь мне предстояло начать новую жизнь. Мы попрощались у подъезда.

Она обняла меня, неловко, но искренне. Сказала, что все будет хорошо. Что время лечит. Что я сильная и я справлюсь. Я поднялась в квартиру, закрыла дверь, повернула ключ в замке. Звук запирающегося замка показался мне самым прекрасным звуком в мире. Звуком безопасности, защищенности, контроля над своей жизнью. Я прошла в гостиную, села на диван.

Огляделась по сторонам. Моя квартира. Мои вещи. Моя жизнь. Все, что было до Валентина. Все, что осталось после него. На столике стояла фотография, я и Марина, улыбающиеся, счастливые, обнимающие друг друга. Сделано два года назад, на мой день рождения.

До появления Валентина в наших жизнях. До предательства, до лжи, до краха нашей дружбы. Я взяла фотографию, долго смотрела на нее. Потом решительно порвала на мелкие кусочки. Бросила в мусорное ведро. Еще одна глава моей жизни закрыта. Еще одна связь разорвана. Я подошла к окну, посмотрела на ночной Киев.

На огни, на звезды, на луну. На мир, который продолжал существовать, несмотря на все мои трагедии, все мои потери, все мои победы. И впервые за долгое время я почувствовала что-то похожее на покой. Счастье, до него было еще далеко. Но спокойствие. Уверенность, что самое страшное позади. Что я выжила. Выстояла, победила.

Я выключила свет и легла на диван, не раздеваясь. Закрыла глаза. И впервые за много дней заснула без страха, без кошмаров, без мыслей о Валентине. Утром меня разбудил звонок телефона. Это была моя мама. Она плакала, просила прощения за то, что не поверила мне. Говорила, что видела новости, что знает правду о Валентине, о его преступлениях, о его аресте. Я слушала ее, чувствуя странную смесь облегчения и горечи.

Облегчение от того, что она наконец поверила мне. Горечь от того, что ей понадобились новости по телевизору, чтобы поверить собственной дочери. Но я не стала упрекать ее. Не стала напоминать о том, как она отвернулась от меня в самый трудный момент. Просто сказала, что все в порядке. Что я понимаю. Что мы поговорим позже, когда она успокоится. После разговора с мамой я включила телевизор.

И увидела себя на экране. Мое лицо, моя история, мой триумф над Валентином. Новости говорили о сенсационном аресте серийного убийцы. О героической женщине, которая помогла поймать его, о шокирующих признаниях, записанных на аудио. Они показывали Валентина, в наручниках, с опущенной головой, в окружении полицейских. Показывали Марину, заплаканную, растерянную, испуганную. Показывали Елену Сергеевну, уверенную, профессиональную, дающую комментарии прессе. И показывали меня, выходящую из ресторана после ареста Валентина.

Спокойную, сосредоточенную, с поднятой головой. Не жертву, а победительницу. Я выключила телевизор. Не хотела больше видеть эти лица, слышать эти истории. Хотела просто жить дальше. Восстанавливаться, исцеляться, двигаться вперед. Я приняла душ, переоделась в чистую одежду. Впервые за много дней почувствовала себя чистой, не только физически, но и эмоционально.

Словно вместе с грязью с тела смылись и следы Валентина, его прикосновений, его лжи, его манипуляций. Потом я села за стол и начала писать. Не дневник, не воспоминания, план. План новой жизни. Что я хочу делать, куда хочу двигаться, кем хочу быть теперь, когда кошмар закончился. Я решила сменить работу. Слишком много коллег знали о моей истории. Слишком много сочувствующих взглядов, шепота за спиной.

Решила продать квартиру, слишком много воспоминаний, слишком много призраков прошлого. Решила начать все с чистого листа, новый город, новые люди, новая жизнь. Но прежде чем начать эту новую жизнь, мне предстояло закончить старую. Суд над Валентином, показания. Перекрестные допросы. Месяцы, возможно, годы юридических процедур, прежде чем я смогу по-настоящему оставить это все позади. Я была готова к этому. Готова бороться до конца…