Во время ужина в ресторане перед первой нашей брачной ночью, муж настоял, чтобы я попробовала вино…

Я пойду на встречу сама. Буду в микронаушнике с жучком для прослушивания. Полиция будет рядом, готовая вмешаться при первых признаках опасности. Я заставлю Валентина говорить, признаваться. Запишу его признание. И тогда у нас будут неопровержимые доказательства его вины. Елена Сергеевна была категорически против. Слишком опасно, слишком рискованно.

Валентин был загнан в угол, отчаян, непредсказуем. Он мог сделать что угодно. Но я настаивала. Это был наш единственный шанс поймать его. Наш единственный шанс получить прямые доказательства его вины. Наш единственный шанс закончить этот кошмар раз и навсегда. В конце концов, полиция согласилась с моим планом. Но с условиями, ресторан будет окружен, внутри будут офицеры под прикрытием, я буду в бронежилете под одеждой, с микронаушником, с жучком.

При малейшем признаке опасности они вмешаются. Оставалась одна проблема, мой домашний арест. Я не могла покинуть квартиру без разрешения суда. Елена Сергеевна обратилась к судье с экстренным ходатайством, объяснила ситуацию. Судья согласился, в виде исключения, только на один вечер, только для участия в операции по захвату опасного преступника. Весь следующий день мы готовились к операции. Полицейские техники устанавливали прослушивающее оборудование, проверяли связь, инструктировали меня. Елена Сергеевна была рядом, поддерживала меня, хотя я видела страх в ее глазах.

Я выбрала одежду, простое черное платье, туфли на низком каблуке. Удобно, если придется бежать. Под платьем – тонкий бронежилет, почти незаметный под одеждой. В ухе – крошечный наушник, через который я могла слышать инструкции полиции. На груди – миниатюрный микрофон, замаскированный под брошь. Вечером за мной приехала полицейская машина без опознавательных знаков. Меня отвезли к ресторану, но высадили за квартал, чтобы Валентин не заметил, что я приехала с полицией. Последние метры до ресторана я шла пешком.

Сердце колотилось как сумасшедшее. Руки дрожали. Но я не собиралась отступать. Не сейчас, когда мы были так близки к завершению этого кошмара. Я вошла в ресторан ровно в восемь вечера. Тот же интерьер, те же столики, тот же приглушенный свет. Только атмосфера была другой, не романтической, а напряженной, зловещей. Метрдотель встретил меня у входа.

Я назвала имя Валентина. Он кивнул, как будто ожидал меня, и провел к столику в дальнем углу зала. Там, за тем же столиком, где все началось, сидел Валентин. Мой муж. Человек, который пытался убить меня. Человек, который убил других женщин до меня. Человек, которого я когда-то любила. Он выглядел иначе, осунувшийся, небритый, с воспаленными глазами.

Но все еще красивый, все еще элегантный в своем дорогом костюме. Все еще опасный. Он улыбнулся, когда увидел меня. Той самой улыбкой, которая когда-то заставляла мое сердце биться чаще. Теперь она вызывала только отвращение. «Ты пришла», – сказал он, и в его голосе звучало удивление и что-то еще, может быть, уважение. «Я не был уверен, что ты осмелишься». Я села напротив него, стараясь держаться прямо, не показывать страха.

В наушнике раздался голос полицейского. «Мы вас слышим. Все идет по плану. Продолжайте». Валентин предложил мне вина, с иронией, с намеком на нашу первую брачную ночь. Я отказалась. Он не настаивал, только усмехнулся. Мы начали говорить.

Я старалась вести его к признанию, задавала вопросы о его предыдущих женах, о страховках, о его планах относительно меня. Он отвечал уклончиво, осторожно, не говоря ничего, что могло бы быть использовано против него в суде. Но постепенно его осторожность уступала место злости, раздражению. Он начал обвинять меня в предательстве, в том, что я разрушила его жизнь, его планы. Говорил о том, как все могло бы быть просто, если бы я просто выпила то вино, как должна была. Я продолжала давить, задавать вопросы, провоцировать его. И постепенно его маска начала сползать. Он стал говорить более открыто, более откровенно.

О том, как выбирал своих жен, богатых, одиноких, уязвимых. О том, как планировал их смерти, всегда несчастные случаи, всегда с идеальным алиби для себя. О том, как получал страховки, как наслаждался своей безнаказанностью. Елена, автомобильная авария на трассе в Одесской области. Он ослабил тормоза ее машины перед поездкой. Вышел из машины якобы сделать фотографии, а на самом деле, чтобы не быть в ней, когда она сорвется с обрыва. Анна, падение с балкона. Он подмешал ей снотворное в вино, а когда она потеряла равновесие, стоя у перил, просто потолкнул.

Потом инсценировал попытку спасти упавший цветочный горшок. Ирина, утопление во время отпуска. Он подмешал ей что-то в коктейль, что вызвало судороги в воде. Потом героически пытался спасти ее, но не успел. И я, должна была стать его самой выгодной инвестицией. 5 миллионов гривен страховки. Отравление редким ядом, который сложно обнаружить при обычной экспертизе. Идеальное алиби, он сам должен был стать жертвой, выпив из отравленного бокала, но в меньшей дозе, не смертельной.

Все было продумано до мелочей. Кроме одного, того официанта, который предупредил меня. Случайность, которая разрушила весь его план. Валентин говорил, и я видела, как меняется его лицо. Как маска уверенного, контролирующего ситуацию человека постепенно сползает, обнажая истинную сущность, нервную, неуверенную, испуганную. Он начал оглядываться по сторонам чаще, говорить тише, запинаться. Осознание, что он загнан в угол, что его признания записываются, что полиция может быть рядом, начало проникать в его сознание. Я спросила о Марине, моей бывшей лучшей подруге.

О ее роли во всем этом. О деньгах, которые он переводил ей. О их отношениях за моей спиной. Валентин усмехнулся. Сказал, что Марина была самой легкой частью плана. Что она влюбилась в него почти сразу, как только они встретились. Что она была готова на все, чтобы быть с ним, даже предать лучшую подругу, даже стать соучастницей убийства. Он использовал ее, чтобы получать информацию обо мне.

О моих привычках, предпочтениях, страхах, слабостях. О моем финансовом положении. О моей квартире, о моей работе. Все, что помогло ему втереться в доверие, стать идеальным мужчиной моей мечты. А потом, когда план был запущен, когда мы поженились, когда страховка была оформлена, Марина должна была стать его алиби. Должна была подтвердить его версию о моей нестабильности, о моих странностях, о моей одержимости им. Я спросила, любил ли он ее. Он рассмеялся.

Сказал, что не любил никого и никогда. Что любовь – это слабость, которую он использует в других, но никогда не позволяет себе. Я видела, как его самоуверенность постепенно сменяется нервозностью. Как он начинает понимать, что сказал слишком много. Что его признания, записанные на аудио, могут стать доказательством его вины. Он попытался изменить тактику. Стал говорить тише, интимнее. Попытался апеллировать к нашим отношениям, к тем моментам, которые казались счастливыми.

Сказал, что все еще может измениться. Что мы могли бы начать все сначала, уехать из Украины, забыть все, что произошло. Я смотрела на него и не могла поверить, что когда-то любила этого человека. Что верила его словам, его улыбке, его прикосновениям. Что была готова провести с ним всю жизнь. Теперь я видела его настоящего, манипулятора, убийцу, монстра в человеческом обличье. И чувствовала не страх, не ненависть, а только усталость и отвращение. Я сказала, что между нами все кончено.

Что нет пути назад. Что он ответит за все, что сделал мне и другим женщинам. Его лицо изменилось мгновенно. Маска обаяния спала, обнажив злобу и ярость. Он наклонился ко мне через стол, глаза сузились до щелок. Он прошипел, что если он пойдет вниз, то утащит меня с собой. Что найдет способ отомстить, даже из тюрьмы. Что сделает мою жизнь адом.

Я не отвела взгляд. Не показала страха. Просто смотрела на него, позволяя ему видеть мое презрение, мою решимость. И тогда он сломался. По-настоящему сломался. Его лицо исказилось, глаза наполнились паникой. Он начал оглядываться по сторонам, словно загнанный зверь, ищущий выход. Он резко встал из-за стола, опрокинув бокал с вином.

Красная жидкость разлилась по белоснежной скатерти, точно так же, как в нашу первую брачную ночь. Символическое напоминание о том, с чего все началось. Валентин сделал шаг к выходу, но остановился, увидев двух мужчин, вставших со своих мест у бара. Полицейские в штатском. Он повернулся в другую сторону, там тоже были люди, блокирующие выход. Он был в ловушке. Загнан в угол. Без возможности бегства.

Валентин повернулся ко мне, и на его лице была смесь ярости, страха и, что удивило меня больше всего, уважение. Он не ожидал, что я смогу переиграть его. Не ожидал, что жертва станет охотником. Полицейские приблизились к нашему столику. Один из них представился, показал удостоверение. Сказал, что Валентин арестован по подозрению в покушении на убийство и в убийстве трех женщин. Валентин не сопротивлялся. Позволил надеть на себя наручники, зачитать права.

Но все время смотрел на меня, с ненавистью, с яростью, с обещанием мести. Когда его уводили, он обернулся в последний раз. И произнес фразу, которая заставила меня вздрогнуть. Это еще не конец, Варя. Я найду способ добраться до тебя. Даже из тюрьмы. Я осталась сидеть за столиком, глядя на разлитое вино на скатерти. На два бокала, один пустой, другой полный.

Символы нашей истории, нашей трагедии. Елена Сергеевна подошла ко мне. Положила руку на плечо. Спросила, все ли в порядке. Я кивнула, не в силах говорить. Она сказала, что мне нужно ехать в прокуратуру, давать показания. Что это только начало долгого процесса. Что впереди суд, свидетельства, возможно, новые угрозы.

Но также она сказала, что самое страшное позади. Что Валентин арестован, что его преступления раскрыты, что он больше не сможет никому причинить вред. Я встала из-за стола, чувствуя странную пустоту внутри. Ни облегчения, ни радости. Ни торжества. Просто пустоту. Словно вместе с арестом Валентина ушла часть меня самой. Та часть, которая любила его, верила ему, мечтала о будущем с ним….