Во время ужина в ресторане перед первой нашей брачной ночью, муж настоял, чтобы я попробовала вино…

А когда это оказалось недостаточно быстрым, попытался отравить ее вином в ресторане. Она не стала конфронтировать с ним. Не стала вызывать полицию, у нее не было доказательств, только подозрения и мертвый цветок. Вместо этого она собрала самые необходимые вещи и сбежала, пока Валентин был на работе. Подала на развод через адвоката, не встречаясь с Валентином лично. К ее удивлению, он не сопротивлялся. Согласился на развод быстро, без споров. Видимо, решил, что проще найти новую жертву, чем преследовать ее.

После развода она сменила фамилию. Переехала в другой район Киева, нашла новую работу. Старалась не привлекать внимания, жила тихо, незаметно. Всегда боялась, что он найдет ее, попытается закончить то, что начал. Когда она увидела в новостях историю о Валентине и его новой жене, обвиняемой в попытке отравления, она сразу поняла, что произошло. Это был тот же сценарий, только в обратную сторону. Теперь он обвинял жертву в том, что сам пытался сделать. Она хотела помочь, хотела рассказать правду.

Но боялась. Боялась, что Валентин узнает, найдет ее, отомстит. Поэтому и согласилась говорить только анонимно, только через экран. Мы с Еленой Сергеевной слушали ее историю, затаив дыхание. Это было подтверждение всего, что мы подозревали. Доказательство того, что Валентин – серийный убийца, что его схема работала годами. Елена Сергеевна спросила, готова ли Наталья дать официальные показания. Записать видеосвидетельство, как Андрей.

Или хотя бы письменные показания через адвоката. Наталья долго колебалась. Потом сказала, что подумает. Что ей нужно время, чтобы решить. Она все еще боялась, и мы понимали ее страх. После окончания разговора Елена Сергеевна была воодушевлена. Даже если Наталья не согласится дать официальные показания, мы теперь знали, что искать. Знали схему Валентина.

Могли проверить другие его браки, найти доказательства других его преступлений. Она отправилась в прокуратуру с новой информацией. Я снова осталась одна, переваривая все, что услышала. История Натальи была так похожа на мою. Те же витамины, то же вино в ресторане. Тот же сценарий. Только ей повезло, она заподозрила неладное раньше, чем яд успел нанести непоправимый вред. Вечером Елена Сергеевна вернулась с новостями.

Прокуратура начала расследование предыдущих браков Валентина. Они запросили эксгумацию тел его умерших жен для токсикологической экспертизы. Они всерьез рассматривали возможность, что все эти несчастные случаи были на самом деле убийствами. Но главная новость была другой. Наталья позвонила Елене Сергеевне через час после нашего разговора. Она решилась. Она готова была дать официальные показания. Готова была рассказать свою историю следователям, прокурорам, судьям.

Готова была встретиться с Валентином лицом к лицу в суде, если потребуется. Что заставило ее изменить решение? Мысль о других женщинах, которые уже погибли. И о тех, кто мог бы погибнуть в будущем, если Валентин останется на свободе. Это был переломный момент в нашем деле. Теперь у нас были два свидетеля, Андрей и Наталья. Два человека, готовых подтвердить, что Валентин пытался убить меня. Что он делал это раньше.

Что это была его схема, его modus operandi. Прокуратура действовала быстро. На следующий день они вызвали Валентина на допрос. Я не знала, что происходило в кабинете следователя, но могла представить. Они показали ему видеосвидетельство Андрея. Рассказали о показаниях Натальи. Спросили о его предыдущих женах, о страховках, о несчастных случаях. Вечером Елена Сергеевна пришла с триумфальной улыбкой.

Валентин сломался на допросе. Не полностью, он все еще отрицал попытку убийства. Но его уверенность пошатнулась. Он путался в показаниях, противоречил сам себе. Выглядел нервным, испуганным. Следователи отпустили его, у них все еще не было достаточно доказательств для ареста. Но они ясно дали понять, что расследование только начинается. Что они будут копать глубже, искать больше свидетелей, больше доказательств.

Валентин вышел из прокуратуры другим человеком, не уверенным в себе бизнесменом, а загнанным в угол зверем. Опасным, отчаянным. Елена Сергеевна предупредила меня, теперь он может стать еще опаснее. Может попытаться заставить свидетелей замолчать. Может попытаться добраться до меня, несмотря на домашний арест. Мы усилили меры безопасности. Елена Сергеевна договорилась с полицией о дополнительном патрулировании района вокруг моего дома. Она сама стала ночевать у меня на диване, на всякий случай.

Наши опасения оправдались на следующий день. Ранним утром раздался звонок, Елене Сергеевне звонили из прокуратуры. Ночью кто-то напал на Наталью возле ее дома. Она возвращалась с работы поздно, и в темном переулке на нее набросился мужчина в маске. Ударил, повалил на землю. Но она закричала, привлекла внимание прохожих. И нападавший сбежал. Наталья не видела лица нападавшего.

Не могла опознать его. Но время нападения, сразу после того, как она согласилась дать показания против Валентина, было слишком подозрительным совпадением. Полиция взяла Наталью под защиту. Ее переселили в безопасное место, приставили охрану. Но сам факт нападения говорил о многом, Валентин начал действовать отчаянно, опасно. Елена Сергеевна была в ярости. Она немедленно отправилась в прокуратуру, требуя ареста Валентина. Но без прямых доказательств его причастности к нападению на Наталью, они не могли этого сделать.

Только усилили наблюдение за ним. Я сидела дома, в своей золотой клетке, чувствуя себя беспомощной. Все эти люди рисковали ради меня, Андрей, Наталья, Елена Сергеевна. А я ничего не могла сделать, чтобы помочь им, ничего не могла сделать, чтобы защитить их от Валентина. Вечером Елена Сергеевна вернулась с неожиданным посетителем. Игорь, брат Валентина. Тот самый, который гнался за мной по ночному Киеву, который пытался убить меня на крыше хостела. Теперь он сидел в моей гостиной, бледный, с кругами под глазами, с трясущимися руками.

Елена Сергеевна объяснила, Игорь сам пришел в прокуратуру. Сам попросил о встрече со мной. Сказал, что хочет рассказать правду. Я не хотела его видеть. Не хотела слушать. Этот человек пытался убить меня. Но Елена Сергеевна настояла, то, что он собирался рассказать, могло быть важным для дела. Игорь начал говорить, сбивчиво, нервно, перескакивая с одного на другое.

Он признался, что знал о планах Валентина. Не все, не в деталях. Но знал, что брат женится на мне ради страховки. Знал, что планирует несчастный случай. Он помогал Валентину и раньше, с его предыдущими женами. Не в самих убийствах, он клялся, что никогда не участвовал в этом напрямую. Но помогал создавать алиби, помогал скрывать следы, помогал с документами. Почему он решил заговорить сейчас?

Потому что Валентин изменился. Стал нервным, агрессивным, непредсказуемым. Начал угрожать самому Игорю, его жене, его детям. Игорь боялся, что брат избавится от него, как от ненужного свидетеля. Он рассказал о ночи в хостеле. Валентин приказал ему найти меня, убить, сделать так, чтобы это выглядело как самоубийство. Игорь не хотел, но боялся отказаться. Боялся, что тогда Валентин наймет кого-то другого, кого-то, кто точно выполнит приказ.

Он признался, что на крыше хостела специально промахнулся. Не смог выстрелить в меня. Не смог стать убийцей, даже ради брата. Теперь он боялся за свою жизнь. Боялся, что Валентин узнает о его предательстве, о его показаниях. Просил защиты, обещал рассказать все, что знает, в обмен на иммунитет от преследования. Елена Сергеевна объяснила, что полного иммунитета ему не дадут, он все-таки соучастник преступлений. Но его сотрудничество со следствием будет учтено при вынесении приговора.

Игорь согласился на эти условия. Подписал показания, в которых подробно описал все, что знал о преступлениях Валентина. О его предыдущих женах, о страховках, о несчастных случаях. О попытке отравить меня. О его планах после моего побега из ресторана. Эти показания были последним гвоздем в крышку гроба Валентина. Теперь у прокуратуры были свидетельства трех человек, Андрея, Натальи и Игоря. Все они указывали на одно, Валентин был серийным убийцей.

И я должна была стать его очередной жертвой. На следующий день прокуратура выдала ордер на арест Валентина. Но когда полиция пришла к нему домой, его там не оказалось. Он исчез. Сбежал, почувствовав, что кольцо сжимается. Началась охота. Полиция проверяла аэропорты, вокзалы, дороги. Разослала ориентировки, объявила Валентина во всеукраинский розыск.

Но он словно сквозь землю провалился. Елена Сергеевна была в ярости. Она винила прокуратуру за медлительность. Полицию за некомпетентность. Если бы они арестовали Валентина сразу после показаний Игоря, он бы не успел сбежать. Я была в отчаянии. После всего, что мы сделали, после всех доказательств, которые собрали, Валентин все равно мог уйти от ответственности. Мог начать новую жизнь где-нибудь за границей, найти новую жертву, продолжить свои преступления.

Но через три дня после исчезновения Валентина произошло неожиданное. Мне позвонила Елена Сергеевна, звонок на домашний телефон, единственный, который мне разрешалось использовать под домашним арестом. Она была взволнована, говорила быстро, сбивчиво. Валентин вышел на связь. Не с полицией, не с прокуратурой. Со мной. Он прислал письмо на мой домашний адрес. Обычное бумажное письмо, без обратного адреса.

В нем было всего несколько строк. Я знаю, что ты сделала. Я знаю, кто тебе помогает. Встретимся там, где все началось. Завтра. Восемь вечера. Только ты и я. Иначе твои новые друзья пожалеют, что связались со мной.

Это была угроза. Прямая, недвусмысленная. Он угрожал Андрею, Наталье, Елене Сергеевне. Всем, кто помогал мне. Елена Сергеевна немедленно передала письмо полиции. Они начали готовить операцию по захвату Валентина. Там, где все началось, очевидно, речь шла о ресторане, где он пытался отравить меня. Полиция планировала окружить ресторан, расставить снайперов, подготовить группу захвата.

Но был один нюанс, только ты и я. Валентин хотел встретиться со мной наедине. Без полиции, без свидетелей. Очевидно, он планировал закончить то, что начал в нашу первую брачную ночь. Полиция предложила использовать офицера под прикрытием, женщину, похожую на меня. Но Валентин знал меня слишком хорошо, он бы сразу заметил подмену. И тогда бы снова исчез, возможно, навсегда. Я предложила другой план…