Вдовец-миллионер убитый горем брел из морга после осмотра умершей дочери. Но кинувши крупную купюру старушке-гадалке у выхода, обомлел от нашептанного и ринулся обратно…
И что дальше?» «Где-то в полночь, — продолжала Софья, — она сказала, что пойдет прогуляться у меня во дворе, проветриться, так как голова гудит. Я осталась в доме. Минут через пятнадцать, может двадцать, мне стало странно, что она не возвращается.
Я вышла во двор и…» Софья прикрыла лицо руками. «Простите, Глеб Сергеевич, я нашла ее лежащей у клумбы возле забора. Она была без сознания, у нее из затылка текла кровь.
Я закричала, попробовала нащупать пульс — он был очень слабый, еле-еле. Я сразу вызвала скорую, пыталась помочь, но…» Она горько всхлипнула. «Скорая приехала быстро, пытались ее реанимировать, но не смогли.
Сказали, что травма головы слишком тяжелая». Глеб опустил голову, сжимая губы, чтобы не выдать эмоции. Никита кивнул: «Врачи определили, что это падение?»
«Да, судя по всему, она ударилась головой о бетонный край клумбы. Не знаю, могла ли она просто поскользнуться, или ее кто-то толкнул». «А что за забор?» — вдруг спросил Захар.
«Там случайно нет лазейки, чтобы кто-то незаметно вошел на участок?» «У меня обычный высокий забор, есть несколько камер наружного наблюдения. Но в ту ночь, как назло, в одной из них разрядилась батарея, а вторая записала только ее приход. Никого чужого не видно».
Никита внимательно смотрел на Софью. «То есть в твоем дворе нет следов постороннего проникновения?» «Как потом выяснилось, нет.
Полиция делала осмотр, не нашли ничего подозрительного. Улица у нас тихая, ночью вообще никого нет. Соседи тоже ничего не слышали».
Глеб вздохнул, повернулся к Софье: «Ты упомянула какую-то распечатку, которую она привезла. Где она?» «Я не знаю.
Когда ее обнаружили, возле нее была сумка, но распечатки там уже не было. Не знаю, выпала она или кто-то забрал. Полиция осматривала территорию, но вроде ничего не нашла.
А телефон Евелин тоже исчез», — призналась Софья. «С тех пор я себя не нахожу места.
Вдруг кто-то и правда проник на участок, нанес ей удар или столкнул, а потом забрал все улики. Полиция мне сказала, что, может, она сама куда-то их выбросила. Но я не верю.
Она была очень напугана. Зачем бы она выкидывала доказательства?» Настала тяжелая пауза. Никита записывал что-то в блокнот.
Затем тихо спросил: «Скажи, Софья, а упоминала ли Евелин чьи-то конкретные имена или фамилии? Может, говорила, что ей грозит опасность со стороны определенных лиц?» «Нет, она не называла имен. Но упомянула фразу: «Он мне грозился, что я буду жалеть, если полезу не в свое дело».
Я переспросила, кто он. Но Евелин только отмахнулась: «Потом расскажу, когда папа будет рядом»». Глеб нахмурился: «Она хотела со мной поговорить, о чем?» «Ладно, — заключил Никита, — значит, у нас есть возможная зацепка: некая махинация, в которую была втянута Евелин. Возможно, кто-то действительно хотел ее устранить, чтобы она не разгласила. А теперь, когда она мертва, ее тело похищают, чтобы скрыть следы или не дать провести дополнительную экспертизу».
«Боже мой!» — прошептала Софья. «Какая жуткая история! Я только хочу, чтобы все прояснилось, и виновные… Если это преступление, пусть они будут наказаны».
Глеб протянул Софье носовой платок. «Спасибо, Софья. Я понимаю, что это тяжело.
Если вспомнишь что-то еще, звони в любое время». «Конечно, я так по ней скучаю». Софья закрыла лицо руками и разрыдалась, не в силах сдерживаться.
Марина, которая наблюдала со стороны, тихо подвела Софью в сторону, пытаясь ее успокоить. Оставшиеся — Глеб, Никита, Захар — посмотрели друг на друга. Обстановка была максимально напряженной, словно в воздухе сгущался клубок тайн.
«Я предлагаю сейчас позвонить в полицию, уточнить, проверяли ли они соседские камеры вокруг дома Софьи», — сказал Никита. «Также надо понять, не засветилось ли где-то имя Евелин в каких-нибудь скандальных делах». «Займись этим», — обратился Глеб к помощнику.
«У нас много знакомых в мэрии, в разных службах. Проверь все, что касается последних дней жизни Евелин: с кем встречалась, какие звонки делала, где бывала». «Слушаюсь», — отозвался Захар и направился в кабинет к телефону.
Никита постучал карандашом по столу. «Еще момент. Вы упоминали, что у вас нет точных данных о ее жизни последние пару месяцев.
Может, у Евелин была какая-то работа, проект? Или она сотрудничала с кем-то?» «Последние полгода, после смерти матери, она была в подавленном состоянии, часто уезжала в путешествия», — припомнил Глеб. «Но вроде собиралась заниматься менеджментом в одном из моих отелей, я предлагал ей руководство новым филиалом. Она была умна, могла справиться.
Но, как мне казалось, у нее не горели глаза, она не торопилась». «Значит, вряд ли это связано с вашим семейным бизнесом, раз она там не особо активничала», — предположил Никита. «Кто знает, возможно, была вовлечена в какое-то иное дело.
Нужно проверить все», — коротко ответил Глеб, решимость которого возрастала с каждой новой деталью. Пока они вели разговор в гостиной, Марина увела Софью на кухню, чтобы успокоить. Софья пила воду, чуть откашлялась и попыталась взять себя в руки.
«Я просто не верю, что ее больше нет». «Понимаю», — сочувственно ответила Марина. «Вам лучше вернуться домой.
Отдохнуть. Если что-то вспомните, звоните сразу». Софья кивнула, затем осмотрелась.
«Здесь все напоминает о ней. А как сам Глеб Сергеевич держится?» «Он выглядит сломленным, плохо держится. Вы же понимаете, сначала жена погибла, теперь дочь.
Мне кажется, он еле на ногах стоит, но пытается выглядеть сильным». «Да, бедный», — Софья вздохнула.
«Я поеду, пожалуй. Еще попробую посмотреть у себя во дворе на предмет улик, может, что-то ускользнуло от полиции», — вдруг пришла ей мысль. Марина кивнула: «Может, это и не повредит».
Они обменялись еще несколькими словами, потом Марина проводила Софью к выходу. Вскоре девушка уехала, а в особняке остались лишь Глеб, Никита, Марина и кое-где бродящий персонал. Никита, затянувшись тяжелыми размышлениями, подошел к окну, глядя на подъездную дорожку.
«Странное чувство, будто кто-то очень хорошо устроил это падение», — заметил он вслух. «Нет доказательств, нет свидетелей, распечатка пропала». «Да, — Глеб присел на диван, — она боялась влиятельных людей»…
