Вдовец-миллионер убитый горем брел из морга после осмотра умершей дочери. Но кинувши крупную купюру старушке-гадалке у выхода, обомлел от нашептанного и ринулся обратно…
Слова были тихими, но четкими. И в тот же миг его глаза расширились от ужаса. Он выронил и бумажник, и купюру, быстро наклонился, хватая деньги, и точно сорвался обратно в дверь морга, будто жизнь его зависела от скорости этих шагов.
«Погоди же!» — крикнула старуха ему вслед, но он уже исчез за дверью. Почему он вернулся? Что такого успела прошептать старушка? Она видела, как мужчина врывается обратно, видела, как внутри него словно оживают звериная тревога и надежда одновременно. Так началась эта история, полная драматических открытий, претензий, мелодраматичных диалогов, тягучего чувства вины и неожиданных поворотов.
А началось все с короткой фразы, которую старушка бросила этому несчастному отцу, потерявшему дочь. И эти слова имели вполне логичное объяснение. Дело в том, что седовласая гадалка успела заметить кое-что необычное в документах, которые Глеб держал в руках.
А может, у нее был знакомый в том самом морге, или она слыла умелой наблюдательницей, замечающей малейшие детали. Но суть в одном: она нашептала что-то, что встряхнуло мужчину сильнее любого удара. Ведь речь шла о том, что, возможно, Евелин — не та, за кого ее принимают, и ситуация вокруг ее смерти куда более туманна, чем ему казалась.
Глеб забежал в морг с таким остекленевшим взглядом, что дежурная в приемной испуганно спросила: «Вы что-то забыли?» «Мне нужно срочно посмотреть тело еще раз. Срочно!» — воскликнул он, совсем забыв, что сюда доступ строго ограничен и что обычно повторные осмотры требуют долгих согласований. Но его узнали — все в округе знали Глеба Вяземского как влиятельного и обеспеченного человека.
Он владел сетью отелей и несколькими ресторанами в столице. До этого днем он уже был здесь, оформлял документы.
Понимая, что перед ними убитый горем отец, медперсонал нехотя, но пошел навстречу. «Хорошо, хорошо, проходите в секционную комнату, я провожу», — сказал вежливый молодой сотрудник и быстро повел Глеба по коридору. Морг — это страшное место для тех, кто впервые видит его внутреннее помещение.
Но Глеба это уже не пугало, все его чувства были притуплены болью. Когда ему открыли дверь в холодильное отделение, он успел заметить, что дверь к телу дочери неплотно закрыта. «Как же так? Разве не должны они следить за процедурами?» — пробормотал Глеб, мельком взглянув на списки: «Евелин Вяземская, камера №19».
«Да, сейчас», — сказал молодой сотрудник. Он пошел вперед, и Глеб шагал за ним, напрягая все свои нервы. Когда они подошли к камере, сотрудник откатил стальной стол, чтобы выдвинуть тело.
Глеб набрался смелости посмотреть на дочь. Холод окутал лицо, когда изнутри повеяло леденящим воздухом. Но то, что произошло дальше, было поистине шокирующим для него.
В камере №19 лежало чужое тело, явно не его дочь. «Э! Это не Евелин!» — воскликнул Глеб, отшатнувшись. Молодой сотрудник тоже выглядел ошарашенным.
«Минутку. Может быть, произошла ошибка. Проверьте номер бирки».
Глеб отчетливо видел, что на бирке и правда было другое имя. Он отошел в сторону, чувствуя, как внутри все сжимается от паники. «Кто-то подменил тело.
Или я сошел с ума», — пронеслось в голове. Он ведь точно видел ее полтора часа назад.
Хрупкое тело дочери, ее родные черты лица. Когда Глебу сказали: «Да похорон лучше не оставайтесь здесь, это тяжело, наши сотрудники все сделают», он дал согласие и ушел оформлять прочие формальности. А теперь выходит, что тело исчезло.
Персонал вызвал заведующего. Прибежал заведующий моргом — полноватый мужчина лет сорока — и, узнав, в чем дело, стал лихорадочно звонить кому-то по внутренней связи. «Это совершенно возмутительно», — горячо сказал он, склонив волосы.
«Быть не может, чтобы тело Вяземской пропало. У нас строгий порядок, никто не может вынести тело, не оформив соответствующие документы».
«Но вы сами видите, — горько сказал Глеб, — здесь вовсе не моя Евелин. Где она? Вы понимаете, что это значит?» Заведующий моргом тяжело вздохнул. «Минутку, давайте послушаем нашего техника.
Возможно, перевезли в другое отделение для исследования. Секундочку». Он обернулся к молодому сотруднику, который уже листал бумаги.
«Похоже, что у нас какая-то накладка или сбой в электронной системе. Последняя запись гласит, что тело из камеры №19 было вынуто по распоряжению судмедэксперта около получаса назад». «Судмедэксперта?» — Глеб напряженно вскинул брови.
«Но зачем?» «Проверим подпись». Заведующий нахмурился. «Господи, здесь подпись Семенова.
Но Семенов у нас сейчас в отпуске. Значит, это подделка?» — выдавил Глеб. Наступила тягостная пауза.
Никто не мог сказать наверняка, кто забрал тело, подделав подпись судебного эксперта. Через пару мгновений заведующий наконец сбросил оцепенение. «Вызывайте полицию.
Немедленно». Так в один миг смерть Евелин обросла новыми, пугающими подробностями. Глеб сидел на табурете возле холодильных камер, сжимая виски руками, словно боясь, что ум потеряется.
Он чувствовал себя отвратительно. Еще час назад он был просто безутешным отцом, оплакивающим дочь. А теперь ко всему прочему подключилось какое-то бесчеловечное безумие.
Тело пропало. Он вспомнил слова старушки-гадалки у выхода. Та прошептала: «Поторопись, а то потеряешь навеки.
Она не там, где тебе сказали», или что-то в этом духе. Выходит, это не мистика, а вполне реальное предупреждение? Разумеется, сейчас, оглядываясь на все, Глеб понял, что гадалка, вероятно, заметила, как сотрудники морга суетились вокруг одного тела, а на бирках стояло другое имя.
Или ей стало известно, что подделаны какие-то документы? Может, у нее был приятель-санитар, который поделился внутренними слухами? Логика здесь была проста. Старушка не обладала сверхъестественными силами, но она каким-то образом знала, что что-то неладно происходит с телом девушки, и пыталась привлечь внимание. Сумев вызвать в Глебе эмоциональный взрыв, она тем самым уберегла его от позднего обнаружения подмены.
В морг вскоре приехали полицейские. Двое дежурных офицеров — один седоватый капитан лет пятидесяти с суровым прищуром, другой молодой лейтенант со взглядом, полным дотошного интереса, — принялись оформлять протокол. Глеба попросили рассказать все, что он знает.
«Я видел свою дочь, — начал он. — Видел в этой самой камере пару часов назад. Подтверждали, что смерть наступила от травмы головы.
Потом пошел подписывать документы, а когда вернулся, оказалось, что вместо моей дочери в камере чужое тело. Подпись на разрешение на выдачу подделали, и кто-то ее забрал». «И вы думаете, это похищение?» — мрачно спросил капитан.
«А как иначе? Кто-то сознательно вынес ее тело отсюда. А с какой целью, как полагаете?» Глеб пожал плечами, глаза его были красными и воспаленными от слез, которые он удерживал. «Я понятия не имею.
Может, чтобы скрыть следы преступления? Я не верю, что это был несчастный случай. Мысли путаются, я не знаю, я просто хочу понять, кто и зачем это сделал». Капитан тяжело кивнул.
«Хорошо, мы разберемся. Обычная практика — допросить весь персонал, проверить камеры наблюдения. Здесь есть охранное видеонаблюдение?» — подтвердил заведующий моргом.
«Пойдемте, я покажу вам записи». Глеб остался в коридоре, чувствуя, что у него дрожат ноги. Он понимал, что все происходящее ненормально, и где-то в глубине души шевелилась надежда, что, может, не все еще потеряно, и Евелин… Он сам испугался этой мысли.
Нет. Вряд ли она жива, ведь он сам видел. А вдруг кто-то инсценировал ее смерть, а в морге лежало чужое тело? Но нет, Глеб точно видел ее лицо, не мог же он спутать родную дочь с кем-то.
Где эта грань между безумием и реальностью? Он похлопал себя по щекам, чтобы прийти в чувства, достал телефон и набрал номер своего доверенного лица, человека по имени Захар Тарасов. Захар был не просто водителем и помощником, он выполнял все поручения Глеба, какие только требовались, и часто участвовал в сложных ситуациях, подключая свои связи. Глеб, тяжело вздохнув, заговорил в трубку: «Захар, где ты сейчас?» «Еду к моргу, как вы и просили, шеф….
