-В диагнозе ошибка, перестаньте давать эти лекарства дочери! Шепнула вчера нанятая сиделка отцу-богачу. А едва банкир незаметно дал ИХ молодой жене вместо дочери, ОЦЕПЕНЕЛ от результата

Вы только не подумайте, что я сомневаюсь в ваших компетенциях, но как можно утверждать подобное, ведь мы проходили полное обследование. Анастасия, сжимая в руках маленькую папку с копиями медицинских документов, выглядела решительно и напуганно одновременно. Она, конечно, знала, что Андрей — человек жесткий, что он не терпит, когда ему перечат без оснований.

Но она ощущала ответственность за жизнь маленькой Оли. И в ней говорила профессиональная гордость, а также искреннее желание помочь девочке. «Простите, Андрей Сергеевич, что я вмешиваюсь», — сказала она чуть громче, но все равно тихим и аккуратным голосом.

«Но я работала в детской клинике, откуда к вам были переданы первичные заключения. Я знаю, что врач, который ставил диагноз, иногда допускал методические ошибки. И у меня есть подозрение, что как раз в случае Оли, лечение может оказаться не только ненужным, но и вредным.

Я видела анализы, сопоставила их с более свежими и обратила внимание на несоответствие. Я просто не могла промолчать, Андрей болезненно сморщился. Со времен болезни и смерти первой жены у него была сформирована устойчивая привычка тотально контролировать ситуацию.

Логично, что он доверял только самым надежным людям. И теперь, когда кто-то ставит под сомнение выводы самых надежных докторов, его мозг требует доказательств, фактов, неопровержимых аргументов». «Хорошо», — тихо произнес он, — «если вы так уверены, мы все проверим.

Но не вздумайте никому рассказывать об этом, особенно Марине. Она нервничает, она очень переживает за Олю. Ей достаточно того, что она замужем за мной, человеком, постоянно занятым на работе.

Мне не хочется нагружать ее лишним стрессом. Он поправил галстук, тяжело вздохнул, и добавил, завтра же устроим повторную консультацию с независимыми специалистами. А пока что, допустим, я вас услышал.

Но до завтра — ни слова». Анастасия кивнула. Она понимала, что любой неверный шаг поставит ее в крайне уязвимое положение.

Андрей богаче, влиятельнее, он может очень быстро лишить ее работы и репутации, если сочтет ее слова пустой выдумкой. Но и позволить Оле принимать вредные препараты она не могла. Той же ночью Андрей долго ворочался в постели, размышляя о том, что же делать.

Он приказал Анастасии до выяснения обстоятельств убрать лекарство с прикроватной тумбочки Оле. Но фактически девочке предстояло утром вновь принять очередную порцию, таков был протокол лечения. Поэтому Андрей, устав от сомнений, решил сам принять решение с утра.

Он встал ни свет ни заря, открыл шкафчик с лекарствами и, стараясь не шуметь, взял упаковку, которая по выписке врача предназначалась для ежедневного приема. Но и тут он испытывал страх, не навредит ли он дочери, если прекратить давать ей препарат до того, как перепроверят диагноз. А вдруг сиделка ошибается.

Вдруг врач прав. Андрей считал себя прагматиком. Он привык не срываться с места, не бежать к компромиссам без серьезных оснований.

Он вышел из комнаты и направился в детскую, чтобы посмотреть, не проснулась ли Оля. Девочка спала спокойно, свернувшись калачиком, ее мягкие волосы рассыпались по подушке. В этот момент Андрей почувствовал, что готов довериться Анастасии, хотя бы потому.

Что замечал, в последнее время у Оли какие-то странные реакции на лекарства, у нее начиналось головокружение, иногда боли в животе, слабость, о которых врачи говорили лишь в общем мы это учитываем, бывают побочные эффекты. Но Андрей не привык жить понятиями бывает. Он хотел лучшего для своей дочери и в глубине души понимал, что, возможно, ему действительно стоит перепроверить все, прежде чем продолжать курс.

Он тихо прикрыл дверь и вернулся в коридор, где столкнулся с Мариной. Жена стояла в красивом атласном халате, отчего ее фигура казалась особенно хрупкой. «Андрюша, ты почему так рано встал?», спросила она, приподнимая бровь.

«Я слышала какие-то шаги, решила проверить». «Прости, разбудил», — ответил он, стараясь улыбнуться. До мысли одолели.

Пошел посмотреть на Олю. «Как она?» Марина тихонько подошла к нему, коснулась его руки. «Спит».

«Все в порядке», — соврал он, ибо сам не знал, все ли действительно в порядке. «Я хотел дать ей утром лекарства, хотя…», он на секунду запнулся, просто задумался, не лучше ли посоветоваться с врачом еще раз. «У нее же есть побочные эффекты».

Марина улыбнулась с неким облегчением. «Конечно, если ты хочешь все перепроверить, я поддержу тебя. Я сама очень переживаю и хочу, чтобы наша девочка была здорова».

Андрей отметил про себя, что Марина сказала «наша девочка», и вдруг ощутил теплую волну благодарности. Ему казалось, что Марина искренне старается заменить Олю мать, ведь биологической мамы у Оли уже не стало. И он все больше склонялся к тому, что Анастасия права.

Но нужно действовать аккуратно. Он отпустил Марину в ее комнату, а сам решил спрятать лекарство в карман халата, чтобы случайно не дать его Оле, пока все не станет ясно. Он собирался вызвать группу независимых врачей, заплатить любую сумму, чтобы подтвердить или опровергнуть диагноз.

Ему нужна была уверенность. Но в тот день грянул еще более неожиданный поворот. Все началось около полудня, когда Оле по расписанию снова нужно было давать препарат.

Анастасия находилась в своей комнате, перебирала бумаги, составляла список вопросов к предстоящим врачебным консультациям. Андрей, все еще под влиянием ночных мыслей, не хотел никого встревожить. Он понимал, что если дочь не получит лекарства, кто-то из остальной прислуги, например, кухарка или горничная, может насторожиться, ведь все знали, что строжайшие указания доктора – давать препарат по часам.

Могли подумать, что он, или Анастасия, небрежно относятся к здоровью Оли. Андрей не хотел скандала и сплетен. Поэтому он взял стакан воды и, незаметно прокравшись по коридору, решил заглянуть к Оле, вдруг сказать, что лекарства отменили сегодня по просьбе другого врача, или еще что-то, какую-то безобидную ложь, чтобы не сеять панику.

Но неожиданно, когда он проходил мимо комнаты Марины, та приоткрыла дверь и выглянула. «Андрюш», – начала она, – «мне так плохо что-то». С самого утра голова раскалывается.

Может, у Оли есть что-то вроде обезболивающего. Ситуация была глупой, но он растерялся. В его руке была коробочка с препаратом, он мысленно проклял себя за то, что не спрятал ее глубже в карман.

Марина заметила упаковку, на которой было написано нечто вроде детская дозировка. Но она не обратила внимание на сам текст, видимо, просто решила, что лекарство может быть универсальным. Это, ну, Андрей замешкался, не зная, что сказать.

Это не обезболивающее, а, ой, у меня так голова болит. Марина вдруг зашаталась, схватилась за дверной косяк. «Я не могу понять, что со мной».

Может, хоть чуть-чуть поможет. Она машинально выхватила у него из рук упаковку и прочитала название, быстро скользнув взглядом по инструкции. Там что-то на счет боли тоже написано, кажется, Андрей, не разобравшись, как ему поступить, отчасти из чувства вины, отчасти из страха.

Что Марина сейчас рухнет в обморок, дал ей стакан воды и позволил проглотить таблетку. Он запоздало спохватился, что этот препарат не имеет ничего общего с обычными обезболивающими. Но какое-то странное оцепенение мешало ему выхватить лекарство из рук жены, он все еще судорожно пытался понять, ну, это же детская дозировка, что худого случится.

Через несколько минут Марина действительно почувствовала облегчение, головная боль отступила, по крайней мере, так ей показалось. Может, это эффект плацебо, может, просто совпадение. Но факт оставался фактом.

Марина приняла не тот препарат, тот самый, который Андрей больше не хотел давать дочери, опасаясь, что он может оказаться вредным. Он не рассказывал ей сути сомнений. Она и сама вникала в курс лечения Оли довольно поверхностно, полагаясь на Андрея.

И только потом он задумался, а безопасно ли это для Марины, взрослой женщины. Для ребенка одна дозировка, для взрослого другая, да и показания разные. А вдруг это вызовет какой-то побочный эффект у нее? Горло подкатило тяжесть.

Весь день Андрей находился в состоянии паники. Он ходил по дому, как загнанный зверь, пытаясь незаметно наблюдать за Мариной, как она чувствует себя, не проявляются ли странные симптомы. В то же время он старался держать в поле зрения и Олю, чтобы знать, что девочки не дают препарат.

Он поручил Анастасии быть рядом с Олей и сообщать ему о любых изменениях в поведении ребенка. При этом он пытался скрыть от сиделки факт, что Марина проглотила таблетку. Ему казалось, что если она об этом узнает, начнется хаос.

Хотя вероятно это было бы логичным шагом, сказать профессионалу, чтобы она помогла, если что-то пойдет не так. После обеда случился небольшой переполох, Марина почувствовала сильное сердцебиение, и у нее покраснели щеки, как будто она резко поднялась на 10 этаж бегом. Горничная позвала Андрея, он прибежал к жене.

Та сидела на краю кровати. «Тяжело дыша, у меня так стучит сердце», прошептала она. «Это что-то жуткое, а еще ломота по всему телу.

Не понимаю, что происходит». Андрей почувствовал, как у него внутри все оборвалось. Он присел рядом, взял ее за руку, может вызовем врача…