* В 25 лет я построил свой дом, а на новоселье мать отвела меня в сторону: «Сынок, отдай этот дом брату, а тебе хватит и комнаты у нас». Кажется, она забыла, как вышвырнула меня на улицу семь лет назад. Её лицо искривилось от ужаса, когда я громко ответил при всех…
Может, сходить к нему еще раз? Иногда спрашивала она у Богдана. — Объяснить, что мы изменились? — Не пойдет, — мрачно отвечал сын. Он нас возненавидел.
Насовсем. — Но он же не камень. Сердце у него есть.
— Есть. Но не для нас. Для нас у него сердце каменное.
Анна Ивановна соглашалась с сыном. Дмитрий действительно стал для них чужим человеком. Более того, он стал человеком, который их ненавидел.
И эта ненависть была заслуженной. В редкие минуты честности перед собой она признавала, что сама виновата в том, что произошло, что с самого детства относилась к старшему сыну несправедливо, что выгнала его из дома жестоко и бессердечно, что появилась в его жизни только тогда, когда он разбогател. Но чаще она убеждала себя, что права была она.
Что Дмитрий стал эгоистом, забыл о семье, возгордился. Что настоящий сын должен был помочь, несмотря ни на что. Что материнская любовь должна быть безусловной, но и сыновняя тоже.
Прошло еще два года. Анна Ивановна состарилась, сгорбилась, волосы стали совсем седыми. Богдан окончательно опустился, превратился в хронического алкоголика.
Они жили в нищете, изолировано, без перспектив. Иногда она думала о том, что скоро умрет. И что Дмитрий даже не узнает об этом.
Что он будет жить дальше, растить детей, развивать бизнес, а она исчезнет из мира, не оставив в его жизни никакого следа. Эта мысль пугала ее больше всего. Не смерть, а то, что она ничего не значит для собственного сына.
Что он вычеркнул ее из своей жизни так же легко, как она когда-то вычеркнула его. Но изменить уже ничего было нельзя. Слишком много боли причинила она старшему сыну.
Слишком много мостов сожгла. Слишком поздно поняла, что потеряла самого лучшего из своих детей. Дмитрий жил своей жизнью, счастливой и полной.
А она доживала свою в тесной комнате коммунальной квартиры рядом с опустившимся младшим сыном. Справедливость восторжествовала, как говорил Богдан. Но эта справедливость была беспощадной.
Вечерами, когда Богдан пьяный засыпал на диване, а соседи, наконец, затихали, Анна Ивановна сидела у окна и думала о том дне новоселья. О том, как она потребовала дом для младшего сына. О том, как упала, промахнувшись мимо стула.
О том взгляде, которым посмотрел на нее Дмитрий. Именно тогда она окончательно потеряла старшего сына. И теперь понимала, что потеряла навсегда.
