* В 25 лет я построил свой дом, а на новоселье мать отвела меня в сторону: «Сынок, отдай этот дом брату, а тебе хватит и комнаты у нас». Кажется, она забыла, как вышвырнула меня на улицу семь лет назад. Её лицо искривилось от ужаса, когда я громко ответил при всех…

Три миллиона — это были огромные деньги для их семьи. Таких денег у нее не было и никогда не будет. Богдан, что же ты наделал? — Я не знал.

Они сказали, что можно не торопиться с возвратом, а потом вдруг потребовали все сразу. И что теперь делать? — Не знаю. Помоги как-нибудь.

Может, к Дмитрию сходим, попросим? — Дмитрий не даст. Он же видел, какой ты стал. Скажет, сам в лес, сам и выбирайся.

— Но я же умру. — Не умрешь. Что-нибудь придумаем.

Анна Ивановна три дня думала, что делать. Потом приняла решение, которое казалось ей единственно возможным. Она продала квартиру.

Квартира была единственным ценным имуществом в их семье. Доставшаяся в наследство однокомнатная хрущевка в не самом лучшем районе, но все же недвижимость в столице. Продали быстро, за три с половиной миллиона.

Богдан расплатился с долгами, а остальное потратил на «восстановление нервов». Остались они без жилья. Временно поселились у дальних родственников в тесной двухкомнатной квартире, но долго там находиться было невозможно.

Хозяева намекали, что гостеприимство не бесконечно. — Что теперь делать будем? — спрашивала Анна Ивановна у сына. — Где жить? — Не знаю.

— мрачно отвечал Богдан. — Может, что-нибудь придумаем? Может, все-таки к Дмитрию сходим, объясним ситуацию? Да он же нас прогонит, после всего, что было. А вдруг пожалеет? Семья все-таки.

Но идти к Дмитрию за помощью ни у кого не хватало духу. Слишком много мостов было сожжено, слишком много гадостей наговорено. Анна Ивановна понимала, что старший сын никогда не простит ей всего того, что она сделала.

В итоге им пришлось снять комнату в коммунальной квартире на окраине города. Комната была крошечная, темная, с видом на помойку. Соседи по квартире пили, шумели, устраивали драки.

Но это было все, что они могли себе позволить. Богдан окончательно спился. Работать он так и не устроился, девушка от него ушла, перспектив никаких не было.

Он лежал на диване, пил дешевое вино и жаловался на жизнь. Анна Ивановна пыталась его растормошить, но безуспешно. — Богдан, ну что ты, как овощ, — говорила она.

— Надо что-то делать, работу искать. — Какую работу? — пьяно бормотал он. — Я не умею ничего, меня никто не возьмет.

Научишься, все когда-то учились. — Да отстань ты, все равно жизнь кончена. Лучше бы меня те люди убили.

Не говори так, еще все наладится. — Ничего не наладится, мы на дне, мама, а Дмитрий на вершине. Справедливость восторжествовала.

Анна Ивановна не хотела признавать правоту сына, но понимала, что он прав. Они действительно оказались на дне. А Дмитрий между тем жил все лучше и лучше…