В 25 лет я построил свой дом, а на новоселье мать отвела меня в сторону…

Дмитрий Кравченко понял, что мать его не любит, когда ему исполнилось семь лет.

Тогда он сломал руку, упав с велосипеда во дворе и прибежал домой весь в слезах и крови. Анна Ивановна сначала накричала на него за испорченную рубашку, а потом со вздохом повела в травмпункт. Всю дорогу она бубнила, что из-за него может опоздать на работу, что начальство будет недовольно.

А когда они вернулись домой с загипсованной рукой, пятилетний Богдан разбил мамину любимую вазу, играя в мяч прямо в гостиной. Анна Ивановна только погладила младшего по голове и сказала «Ничего страшного, солнышко, мы купим новую». Дмитрий тогда не понимал, почему так происходит.

Он старался быть послушным, учился хорошо, помогал по дому. Но материнское внимание неизменно доставалось Богдану. Младший брат мог разрисовать обои в коридоре, мама лишь умилялась его художественным талантом.

Мог закатить истерику в магазине, требуя дорогую игрушку, получал желаемое. Дмитрий же за каждую мелочь выслушивал лекции о том, что он старший и должен понимать. Отец ушел из семьи, когда Дмитрию было пять.

Анна Ивановна тогда рыдала неделю, обвиняя во всем старшего сына. «Если бы не ты, он бы не ушел к той стерве!» — кричала она, хватая мальчика за плечи и встряхивая так, что зубы стучали. Дмитрий не понимал, как его появление на свет могло повлиять на папин уход, но с тех пор чувствовал себя виноватым во всех семейных несчастьях.

Мать работала продавщицей в дорогом бутике в центре Киева. Она гордилась своей работой, считала себя почти что модным консультантом. Анна Ивановна часами могла рассказывать о том, как она помогала выбирать наряды богатым клиенткам, как ценил ее мнение хозяин магазина.

«Если бы не дети, я бы давно стала управляющей», — любила повторять она. И каждый раз, произнося эти слова, смотрела именно на Дмитрия. В школе мальчик был тихим и замкнутым, друзей у него практически не было, трудно дружить, когда нельзя приглашать одноклассников домой.

Анна Ивановна не любила, когда в квартире появлялись посторонние. «Я и так устаю на работе, а тут еще ваши крики и беготня», — возмущалась она. Зато к Богдану регулярно приходили друзья, и мать даже покупала им сладости.

Дмитрий научился быть незаметным. Он уроки в своей комнате, которую делил с братом, старался не шуметь, не просить лишнего. Но даже это не помогало.

Мать всегда находила повод для недовольства. То он слишком долго сидел в ванной, то не так поставил обувь в прихожей, то дышал слишком громко за ужином. Богдан рос совершенно другим человеком.

Он был капризным, избалованным, привык получать все по первому требованию. Если что-то шло не по его желанию, он тут же бежал к матери с жалобами. Анна Ивановна всегда вставала на его сторону, даже когда младший сын был явно неправ.

«Он же маленький», — оправдывала она сына, когда тот в 14 лет все еще закатывал истерики из-за любой мелочи. Дмитрий помнил, как в 15 лет попросил маму купить ему кроссовки. Старые совсем развалились, и он стеснялся ходить в них в школу.

Анна Ивановна долго вздыхала, считала деньги в кошельке и в итоге купила самые дешевые, какие смогла найти. А через неделю подарила Богдану дорогую игровую приставку просто так, чтобы порадовать. Соседи в коммунальной квартире, где они жили первые годы после ухода отца, жалели Дмитрия.

Тетя Нина из соседней комнаты иногда угощала его пирожками и тихонько возмущалась. Как можно так с ребенком? Он же старается, учится хорошо, а она только и делает, что придирается. Но вслух никто ничего не говорил, не принято было вмешиваться в чужие семейные дела.

Когда Дмитрию исполнилось 16, Анна Ивановна получила в наследство от тетки однокомнатную квартиру. Переезд стал для семьи важным событием, но и здесь старшему сыну не досталось материнского внимания. Анна Ивановна обустраивала новое жилье, покупала мебель, шторы, но о том, чтобы Дмитрий чувствовал себя комфортно, не думала.

Ему выделили раскладушку в углу комнаты, отгородив ее ширмой. «Потерпишь пока», — сказала мать, — «скоро совершеннолетним станешь». Эти слова оказались пророческими.

Дмитрий и не подозревал, что мать уже тогда планировала избавиться от него. В последние месяцы перед 18-летием она стала особенно холодной, отвечала односложно, избегала разговоров. Богдан же, наоборот, чувствовал себя все увереннее.

Он хамил старшему брату, портил его вещи, жаловался матери на каждую мелочь. День 18-летия Дмитрия выдался серым и дождливым. Утром он проснулся с надеждой, что хоть в день рождения мама будет добрее, может, приготовит что-то вкусное, — скажут теплые слова.

Но Анна Ивановна встретила его на кухне с каменным лицом. Она стояла у плиты, жарила яичницу для Богдана и даже не повернулась, когда сын поздоровался. — Мам, можно мне тоже яичницу? — робко спросил Дмитрий…