()В 19 лет, она вышла замуж за 75 летнего шейха. Но то, что произошло в первую свадебную ночь, шокировало Всех
Захир увидел страх, сомнение, румянец, поднимающийся по шее. Она была не мастером лжи, она была мастером молчания. «Мне ничего доказывать не нужно», — наконец сказала она.
«Но я только что сказала, что это случилось, и если случилось — это в прошлом». Захир сделал шаг вперед. Она не отступила.
«Потому что если не случилось, — прошептал он, — у тебя не было бы права на наследство. Не надо мне напоминать. Я точно знаю, что на кону».
Тогда зачем лгать? Она глубоко вздохнула, посмотрела в небо и сказала тоном, в котором смешались боль и защита, потому что иногда сказать правду — значит никого не защитить. Он замолчал. Ее лицо было твердым, но глаза — разбитыми.
И в тот момент Захир почувствовал то, чего не ожидал. Это не была злость, не презрение, это было желание и вина. Потому что он начинал хотеть понять эту женщину, но также начинал хотеть прикоснуться к ней.
И это жгло. В последующие дни Анна старалась притворяться, что ничего не изменилось. Поливала растения в одно и то же время, заваривала чай при той же температуре, ходила по камням в саду, словно парила внутри себя.
Но все в ней было более настороженным, более напряженным. Захир не появлялся три дня. Ни корзин с подарками, ни записок, ни провокаций.
Она должна была чувствовать облегчение, но была беспокойна. В полдень четвертого дня он появился без предупреждения. Был одет в черное, рубашка плотно облегала тело, без пиджака, без официальности.
Глаза казались глубже, лицо более закрытым. Она увидела его с террасы и медленно спустилась вниз. «Пришел требовать еще ответов?» — спросила она в саду.
Нет, не для того, чтобы вернуть сомнения. Она нахмурилась. Захир достал из кармана вырезку из старой газеты и показал заголовок.
Украинская вдова унаследовала состояние арабского шейха после загадочной ночи свадьбы. «Это ты это слил?» — спросил он. Анна застыла.
Прочитала заголовок будто впервые, но уже знала. Уже читала, перечитывала и проглатывала сухую кровь. «Не я», — спокойно ответила она.
«Потому что это было выгодно», — настаивал он. Тогда идея о состоявшейся ночи удержала завещание в силе. «Не я», — повторила она.
«Но ты же получила выгоду, не так ли?» Ее молчание ранило сильнее любого крика. Захир шагнул вперед. Она не отступила.
«Значит, все ясно», — прошептал он. «Ты солгала и тебе понравилось». «Я выжила», — ответила она, глядя прямо в его глаза.
«Нравилось?» — усмехнулся он горько уголком рта. Это был не насмешка, а злость на самого себя. «Ты в этом хороша».
«В чем?» «В том, чтобы ничего не говорить, но сводить всех с ума». Она глубоко вздохнула, повернулась, чтобы вернуться в дом. Но он последовал за ней.
«Подожди». Она остановилась, не смотрела. «Вот и все?» — спросил он.
«Ты выжила?» Она снова повернулась и встретилась с его взглядом. «А ты?» «Зачем здесь?» «Ради мести, справедливости или любопытства?» Его взгляд потемнел, слова исчезли, осталось только тело. Он подошел слишком близко, грудь почти касалась ее, тепло дыхания ощущалось между ними.
Анна почувствовала, как сердце забилось чаще. «Не делай этого», — тихо сказала она. «Что?» «Это?» — спросил он.
Но не отступил, его руки почти коснулись ее рук. Почти, но не коснулись. Она задержала дыхание и сделала шаг назад.
«Тебе пора уходить». Захир остался стоять, глаза на ней, пульс учащен. Желание, скрытое под поверхностью.
«Ты меня не ненавидишь, Анна». «Может, я должна». «Но не ненавидишь».
Она не ответила, повернулась спиной и вошла в дом. Захир остался один в саду, солнце начало садиться, а тело горело изнутри. Он не знал, что ищет, но знал, где найти.
Старый кабинет отца в доме в Танжере был закрыт много лет. Никто туда не заходил, даже адвокаты. Но Захир вошел.
Воздух пахнул старой кожей, вощенным деревом и тишиной. Карты, книги на арабском, в стопке бумаг. Ничего не было на своем месте, и именно это его тревожило.
После нескольких часов копания в папках он нашел в глубине ящика с ложным дном контракты на покупку винодельни семьи Анны, подписанные фирмами-однодневками, связанными с Тариком. Это было как удар в живот, Тарик купил винодельню задолго до банкротства, был скрытым партнером и постепенно саботировал семейный бизнес, выводил деньги, дестабилизировал экспорт, тайно давил на кредиторов. Это не была случайность, не неудачный бизнес, это было преднамеренно…
