В 19 лет, она вышла замуж за 75 летнего шейха. Но то, что произошло в первую свадебную ночь, шокировало Всех
Он знал, что не доберется до нее с визитом, знал, что она под защитой, знал, что если хочет получить ответы, придется поступить иначе. В ту ночь Анна плохо спала, в воздухе было что-то странное, необычное, вибрации у ворот. Она чувствовала, что кто-то рядом, и это был не журналист.
На следующий день Захир остановился в гостинице в трех километрах отсюда. Использовал фальшивое имя и начал наблюдать. Узнал, где Анна покупает хлеб, во сколько охранник меняет смену, сколько раз в неделю она гуляет по заднему двору дома.
И самое любопытное, она жила одна, абсолютно одна. В гостиничном номере Захир записывал все — фотографии, время, детали. Не из-за одержимости, а ради стратегии.
Он хотел понять, что было с этой женщиной, она казалась недосягаемой, но с пустым взглядом, казалась уверенной, но никогда не выходила из дома, казалась виноватой. Или это он хотел в это поверить. Впервые Захир засомневался.
В ее лице, в том, как она держала чашки обеими руками, как избегала смотреть мужчинам в глаза, как всегда держала плечи напряженными, было что-то, что не походило на поведение корыстной женщины. На четвертый день он увидел ее в магазине. Она была рассеянной, брала яблоки.
Почти подошел поговорить, но остановился, почувствовал, что она не просто загадка, а минное поле. Если он сделает неверный шаг, все взорвется. Он не ушел.
После первой попытки поговорить у ворот, которую отвергли, Захир оставался поблизости. Тихо, стратегически он стал ходить в те же места, ту же пекарню, тот же магазин, ту же тропинку, по которой она гуляла по вечерам. Она заметила, чувствовала его взгляд, даже когда он делал вид, что не смотрит, но не говорила ни охранникам, ни соседке, ни самой себе, она знала, кто он и зачем пришел.
На третьей неделе Захир постучал в дверь дома. Он был опрятен, побрился, безупречен, белая рубашка с закатанными рукавами, светло-серый пиджак, аккуратные туфли. «Я не пришел мстить», — сказал он, когда охранник попытался его остановить.
«Анна», — услышала сверху, но не спустилась. «Просто хочу поговорить», — настаивал он. Десять минут без камер, без обвинений.
Тишина. «Просто хочу узнать правду». Опять тишина.
Охранник медленно закрыл ворота. Захир не спорил, развернулся и ушел, но вернулся на следующий день. И еще, и еще.
Анна начала задаваться вопросом, действительно ли он хочет ответов или просто пытается ее дестабилизировать. В ту субботу днем она была в саду и поливала растения. Захир появился с другой стороны забора.
«Красивые цветы», — сказал он, кивнув головой. Она проигнорировала его и продолжила поливать корни лаванды. «Я просто хочу понять», — сказал он.
«И ты единственная, кто может мне рассказать». Анна выключила шланг, подняла глаза и посмотрела на него несколько секунд. «Что именно ты хочешь узнать?» Впервые заговорила с ним.
Захир медленно подошел к забору. «У вас был какой-то роман? Ты и мой отец?» Анна не ответила. Лицо не изменилось.
Ни удивления, ни гнева. Только молчание. «Ты его трогала?» — продолжил он.
«Или он трогал тебя?» Она отвернулась и снова стала поливать растения. Захир остался стоять, глубоко вздыхая, словно считал до десяти про себя. «А завещание? Это была твоя идея?» — спросил он.
Она отпустила шланг. «Ты закончил?» «Пока да», — ответил он. «Но сегодня?» — «Да».
Он сделал шаг назад и ушел. На следующей неделе он вернулся. На этот раз не стал с ней говорить, просто оставил корзину у двери.
Фрукты, мятный чай и конверт с открыткой. «Я не хочу тебя запугивать». «Хочу понять, что мой отец в тебе увидел», — написал Захир.
Она не ответила и не вернула корзину. Следующие дни прошли в коротких встречах. Кивок издалека, комментарии о погоде, более долгий взгляд, чем нужно.
И в каждом движении Анны Захир видел что-то, что еще больше его смущало. Она не казалась циничной, не казалась холодной. Она казалась раненной.
И это было труднее принять, чем любые обвинения. Это было случайно. Захир провел день, решая юридические вопросы в Киеве.
Но мысли были не о бумагах. Он вернулся в гостиницу вечером, напряженный и беспокойный. Он устал от того, как Анна избегала всего — вопросов, взглядов, объяснений.
Всегда твердая, всегда сдержанная, недосягаемая. В коридоре гостиницы он невольно услышал разговор между администратором и горничной. Она странная, правда? Никогда не видел, чтобы эта женщина смеялась.
И неудивительно, учитывая то, через что, говорят, она прошла. Что? Что ничего не случилось? Что старик умер, прежде чем… «Знаешь, что она никогда не была тронута?» Захир остановился. Девушки заметили это.
«Извините, сэр, мы не знали, что вы здесь». «Кто это сказал-то?» — спросил он. Медсестра, которая ухаживала за его телом, сказала, что он был чист, как будто ничего не случилось.
Захир молчал, затем просто ушел. На следующий день он пришел к воротам дома Анны раньше обычного. «Мне нужно поговорить с ней», — сказал охраннику.
На этот раз она разрешила. Он дождался ее в саду. Она сидела, прикрыв ноги белым пледом, держа в руках чашку с чаем.
Захир подошел уверенно, но взгляд у него был другой, без гнева, с чем-то более темным. «Правда?» — спросил он прямо. «Что у тебя никогда не было ничего с моим отцом?» Анна подняла чашку ко рту, не отводя глаз.
«Какая сейчас разница?» «Большая». «Тогда нет», — Захир нахмурился. «Нет? Он тебя трогал? Ты хочешь сказать, что брак был узаконен — это то, что ты хочешь услышать, да? Я хочу правду.
Анна…» Анна встала, спокойная и твердая. Подошла и остановилась в нескольких шагах от него. «Да, брак был узаконен — это то, что ты хотел знать, да?» Захир посмотрел на нее.
«Клянешься?» «Клянусь», — сказала Анна, посмотрев в глаза, замолчала на несколько секунд, а затем тихо, сдержанно и вызывающе произнесла «Тогда докажи». Анна застыла, ее взгляд дрогнул на мгновение. Секунду, и он увидел…
