Твій рак зачекає, у мами ювілей! Чоловік зняв усі гроші з онкорахунку Марини на банкет свекрусі. На святі свекруха виблискувала в новій брендовій сукні, поки не отримала дзвінок з НЕВІДОМОГО номера
«Скоро все закончится», — прошептала она, глядя в окно на сереющее февральское небо. «Девятнадцать дней, и я смогу начать новую жизнь». Игорь неопределенно хмыкнул и снова отвел взгляд. В последнее время он часто так делал, словно не мог смотреть ей в глаза. Марина списывала это на усталость, на страх, на тяжесть ситуации. Она не могла знать, что в голове ее мужа уже зрел план, который перевернет всю ее жизнь. И не к лучшему.
Следующий день принес визит Тамары Петровны. Она ворвалась в палату, словно ураган, в новой шубе, с ярким макияжем и свежей укладкой, громко цокая каблуками по больничному линолеуму. «Маришка!» — голос свекрови разносился, наверное, по всему этажу. «Я к тебе! Гляди, что принесла». Она водрузила на тумбочку огромный пакет с фруктами, такими же, какие вчера принес Игорь, только в пять раз больше. Марина мысленно вздохнула. Этот жест не был проявлением заботы, это была демонстрация: смотри, я лучше знаю, что нужно делать. Мой сын приносит тебе жалкий пакетик, а я — целую гору. Я лучшая!
«Здравствуйте, Тамара Петровна», — тихо ответила Марина, стараясь сохранять спокойствие. «Спасибо за фрукты, но мне столько не съесть». «Не съешь — соседкам отдашь», — отмахнулась свекровь, плюхаясь на стул рядом с кроватью. От нее резко пахло духами — запах, который Марина с детства ассоциировала с пожилыми учительницами. «Как ты тут? Выглядишь, конечно…» Она сделала паузу, оглядывая невестку с ног до головы. «Не очень. Но ничего, это все пройдет. Или не пройдет». Последние слова она произнесла так тихо, что Марина почти не расслышала. Почти.
«Врачи говорят, что прогноз благоприятный», — сказала она, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. «После операции шансы на полное восстановление очень высокие». «Ой, да что эти врачи понимают!» — Тамара Петровна всплеснула руками. «Моя кума Валентина тоже лечилась-лечилась, а потом — бац! И на тот свет! А деньжищ сколько потратили? Весь бизнес мужа разорили на лекарства американские». Марина сжала зубы. Она знала этот прием: запугивания, попытки подорвать ее веру в выздоровление. Почему? Зачем свекрови это нужно? Может быть, она действительно считает, что спасает сына от бессмысленных трат? Или причина глубже — она просто не хочет, чтобы Марина выздоровела?
«У каждого своя ситуация», — дипломатично ответила Марина. «Мой случай врачи считают операбельным». «Да-да, конечно», — свекровь снова махнула рукой. «Ты борись, борись. А Игорек мой совсем извелся. Похудел, осунулся. Вчера пришел ко мне, поплакался. Говорит: мама, сил моих больше нет. На работе — нервы, дома — пусто, в больнице — страшно». Марина закрыла глаза. Игорь никогда не говорил ей таких слов. Он всегда был поддерживающим, уверенным, что все будет хорошо. Неужели он действительно сказал это своей матери? Или она выдумывает, чтобы причинить боль?
«Игорь справляется», — твердо сказала Марина. «Он сильный». «Конечно, сильный. Весь в меня». Тамара Петровна гордо выпрямилась. «Я его одна вырастила, без мужа, ты знаешь. Игорек — моя единственная радость в жизни. Я для него все сделаю, все. И не позволю, чтобы его молодость прошла в больничных коридорах». Последнюю фразу она произнесла с нажимом, глядя прямо в глаза Марине. Это был не просто упрек, это было предупреждение.
«Мое лечение не навсегда», — тихо возразила Марина. «Еще несколько недель, и все будет позади». «А если нет?» — свекровь наклонилась ближе. От запаха ее духов у Марины закружилась голова. «Если затянется на годы? Если ты так и будешь привязывать его к больничной койке? Мой сын заслуживает счастья, понимаешь? Настоящего счастья, с здоровой женой, с детьми. А не… это». Она обвела рукой палату, словно подчеркивая всю безнадежность ситуации.
«Мы с Игорем сами разберемся в нашей жизни». Марина почувствовала, как к горлу подступает комок. «Я ценю вашу заботу о сыне, но…» «Да при чем тут забота?» — перебила ее Тамара Петровна. «Я о фактах говорю. Ты больна. Серьезно больна. А мой Игорек молод, красив, перспективен. Вы даже детей не успели завести, слава богу». Она не закончила фразу, но смысл был ясен: так что ты можешь уйти в любой момент, и ничто не будет связывать моего сына с тобой.
Марина почувствовала, как по щеке покатилась слеза. Она быстро вытерла ее, не желая показывать свою слабость перед этой женщиной. «Я люблю вашего сына», — просто сказала она. «И верю, что он любит меня. Мы справимся». Тамара Петровна фыркнула. «Любовь. Это все романтические бредни. Любовь проходит, деточка, особенно когда один партнер становится обузой для другого». Она встала, поправляя воротник шубы. «Ладно, мне пора. Береги себя. И… подумай о том, что я сказала»…
