«Ти нам зава жаєш». Знахабнілі діти відвезли 80 річну маму в Будинок для пристарілих . Та варто їй було переступити поріг, як усі ЗАЦПЕНІЛИ від побаченого…

Это ведь тоже очень важно. Вскоре сын с семьей перебрался к ней. Валентина Сергеевна приняла их радушно.

Сразу сказала Кристиночке, чтобы она ее бабушкой называла. Девочка-подросток только губы скривила и ничего не сказала в ответ. Но пожилая женщина не придала этому значения.

Понятное дело, Кристина еще ее не знает, не привыкла. Наташу она сразу начала называть дочкой. Думала, та ее мамой в ответ будет звать.

Но та только бабой Валей кликала. И это ничего, тоже вроде как по-родственному. Егор деловито осмотрел дом и предложил матери перебраться в маленькую комнату.

А в ее просторной Кристина поселится, ну а они с Наташей в спальне. И это Валентина Сергеевна приняла спокойно. Что же, ей много надо, и в маленькой комнате места хватит.

Сердечно, с теплотой и пониманием встретила она семью сына. Потом как-то Егор бумаги какие-то принес, нотариуса с собой привел. Сын объяснил, что надо подписать Валентине Сергеевне эти документы, чтобы он мог все коммунальные оплачивать сам.

Пожилая женщина подвоха не заметила. Даже читать бумаги не стала, все подписала. А как она могла в чем-то сомневаться? Родной сын же говорит, притом нотариус, Аленка, ее бывшая ученица, хорошая такая, вежливая, улыбчивая.

Поверила им баба Валя. А потом только узнала, что подписала она дарственную сыну на дом. Узнала она это случайно.

Однажды Наталья впервые сорвалась и накричала на нее из-за плохо помытой чашки. Милая моя! Спокойно ответила ей старушка. Ты в моем доме живешь, если что, так что имей немного уважения.

В твоем доме? Зло усмехнулась Наталья. Да это наш дом! С чего бы это? Я еще живая. Вот помру, там Егор с Катей поделят все.

Как бы не так! Выкрикнула сноха. Ты подписала дарственную Егору! Что смотришь, старая дура? Думаешь, нотариус просто так приходил? И вот тогда дошло до Валентины Сергеевны, что за бумаги она подписала. Обманул ее сын и Аленка это.

Интересно, сколько они ей заплатили? В тот день Валентина Сергеевна почти весь день просидела в комнате, проплакала. А когда сын с работы приехал, к себе позвала. Спросила его прямо, правда ли, что он ей подсунул дарственную.

Мам, ну что значит подсунул? С раздражением ответил Егор. Просто я решил все проблемы. Так же лучше всем будет.

Мы теперь с Наташей со своим углом. Тебя же никто не выгоняет. Сынок, ты меня обманул! Воскликнула баба Валя.

Не драматизируй! Отмахнулся сын. Я просто всем упростил жизнь. Вот что было бы, если ты умрешь, а дом не оформленный.

Это же надо в наследство вступать, деньги за оформление платить, с Катькой вопрос решать. А вот ей этот дом зачем? У нее отличный особняк в городе, а я без угла, все по справедливости. Сынок, но я-то еще живая! Еле слышно произнесла потрясенная Валентина Сергеевна.

Вот и живи, кто тебе мешает? Буркнул Егор и вышел из комнаты. И вот именно с тех пор началась у бабы Вали не жизнь, а настоящая мука. Наталья вечно придирается, Кристина как на пустое место смотрит с презрением, а Егор только и пересказывает матери претензии своей жены.

И вот в своем доме баба Валя уже не хозяйка, лишний раз из комнаты боится выйти. А пожаловаться кому, шум поднять из-за того, что сын с ней так нечестно поступил, совесть не позволяет. Чего же она будет ссор из избы выносить? Зачем сына позорить? Ничего, уж как-нибудь доживет свой век.

Соседи, которые раньше к бабе Вале частенько захаживали, и дорогу забыли, так как Наталья всех отвадила. Иной раз увидят бабу Валю во дворе, да спрашивают о ее житье бытье с семьей сына, а старушка только глаза прячет. Говорит, что все нормально и домой скорее идет, потому как слезы подступают и ком в горле.

И вот в то утро, дожовывая черствый хлеб, баба Валя решилась позвонить дочери. Нет, она изредка с ней и так созванивалась, но ничего плохого не говорила о своей жизни. А тут решилась.

Пусть Катя знает, как Егор нечестно поступил и как с ее матерью сейчас обращаются. Катя не сразу взяла трубку, голос у нее был раздраженный. «Да, мам, чего хотела? Только быстро, я в налоговую приеду», — сообщила она сразу.

«Доченька, я поговорить с тобой хотела, туго мне тут». Всхлипнула старушка и по возможности быстро рассказала обо всех бедах, что на нее свалились. Катерина выслушала, немного помолчала, а потом разразилась бранью по поводу обмана Егора.

«Мама, смотреть же надо было, что подписываешь», — упрекнула она Валентину Сергеевну. «Ну, вот так получилось, дочка», тяжело вздохнув, ответила мать, а потом с дружью в голосе добавила. «Катя, я вот что подумала.

Может быть, ты меня к себе заберешь, раз такое дело? Не могу я тут больше находиться, сил моих нет. А у вас с Колей дом большой, найдется мне хоть какая-то коморка. Я как мышка буду сидеть.

Все лучше же с родной дочкой жить, чем со снохой. С внуками буду больше времени проводить, блинчики им с пирожками печь». «Мама, да ты что?» — воскликнула Екатерина с возмущением.

«Что ты такое придумала? Не могу я тебя к себе забрать. У нас с Николаем такой напряженный график, и мы дома привыкли только отдыхать. А ты предлагаешь мне после работы за тобой еще ухаживать?» «Да что за мной ухаживать? Я же на своих ногах, слава богу!» — рубка заметила Валентина Сергеевна.

«А дальше что будет? Тебе, мама, уже почти восемьдесят, думать надо!» — резко ответила Катя. «Нет, даже не проси. Живи с Егором, что теперь поделать? Тебе там все привычное, а тут город, свои порядки.

И внуки, они уже вполне взрослые, за ними присмотр не нужен. Зачем им твои пироги с блинами? Они больше суши с роллами любят». Катя, не дослушав мать, прервала разговор.

Баба Валя еще долго держала трубку у уха, слушая короткие гудки. А сердце так и заходилось от боли. Вот и получила она на старости лет.

Дочке родной не нужна. Сын под дудку жены пляшет, а та ее просто ненавидит. Как тяжело осознавать, что родные дети так легко забыли все добро, которое она для них делала.

Она же жизнь свою положила, чтобы их в люди вывести. И вот благодарность! В последующие дни ничего не менялось. Баба старалась не попадаться снохе на глаза, а когда они сталкивались в прихожей, то обязательно слышала шипение Натальи ей вслед.

«Когда же ты сдохнешь?» Сыну жаловаться было бесполезно, а потому старушка только плакала в своей комнате. А однажды утром она услышала голос Кати во дворе. Она ругалась с братом.

«Приехала ее кровиночка, заступится за мать теперь, быть может, к себе заберет». Баба Валя, забыв про ненавистные взгляды снохи, вышла из своего убежища и поспешила на улицу, но в веранде так и застыла, услышав отчетливо разговор своих детей. «Дом себе захапал, хозяином тут стал, ладно, черт с этим.

Я все равно на эту развалюху не претендую», говорила Катя. «Но про мать мог бы подумать. Если мешает она тебе, почему в соцзащиту не обратился? Почему я должна из города решать все эти вопросы?» «Да как-то не подумал», мямлил Егор…