* Сжалившись над красивой бездомной девушкой, миллионер взял её няней для своего отца-инвалида. А зайдя в кабинет богача, девушка обомлела, увидев фотографию его погибшей дочери: «Ваша дочь жива. Я знаю, где её найти…».. ..
Спасибо вам, искренне поблагодарила Вероника. Это очень щедрое предложение. Я ценю профессионализм, просто ответил Северов.
И потом, в память о Николая, я должен позаботиться о вас. Он помолчал, словно решая, стоит ли продолжать, но все же добавил, у вас есть вопросы. Вероника задумалась.
Было кое-что, что ее интересовало, но она не знала, уместно ли спрашивать. Если не секрет. Вы живете один? То есть, я имею в виду, у вас есть семья.
Лицо Северова на мгновение застыло, а в глазах мелькнула боль. Моя жена Марина умерла пять лет назад. Не операбельный агрессивный рак.
А дочь? Он запнулся, дочь погибла в автокатастрофе полтора года назад. Простите, тихо произнесла Вероника. Я не хотела бередить раны.
Ничего, Северов провел рукой по лицу, словно стирая следы эмоций. Это часть жизни, которую нужно принять. Он встал, давая понять, что разговор окончен.
Отдыхайте, Вероника. Завтра у вас важный день. Вернувшись в свою комнату, Вероника долго не могла уснуть, несмотря на усталость.
Слишком много событий произошло за один день, слишком резко изменилась ее жизнь. Уютная кровать, чистое белье, крыша над головой – все это казалось почти нереальным после дней, проведенных на улице. И все же что-то беспокоило ее.
Упоминание о погибшей дочери Северова зацепило какую-то мысль, какое-то смутное воспоминание, но она никак не могла ухватить его. Может быть, утром, на свежую голову. С этой мыслью Вероника, наконец, погрузилась в глубокий сон без сновидений.
Утро началось с яркого солнечного света, заливавшего комнату через незадернутые шторы. Вероника проснулась отдохнувшей и полной энергии. Часы показывали половину седьмого – идеальное время, чтобы подготовиться к рабочему дню.
После быстрого душа она надела строгое платье, которое берегла для особых случаев, и сделала легкий макияж. Волосы собрала в аккуратный пучок профессиональная привычка медсестры. В столовой она застала только Константина Михайловича, уже завтракавшего в одиночестве.
«Доброе утро!» – поприветствовала она пожилого мужчину. «Как вы себя чувствуете сегодня?» «Как может чувствовать себя старик с наполовину парализованным телом?» Проворчал он, но без настоящей злости. «Садитесь, завтракайте».
«Анна Павловна печет отличные круассаны». Вероника присела за стол, и горничная тут же подала ей чашку ароматного кофе и корзинку с выпечкой. «Игорь всегда завтракает рано и уезжает в офис», – пояснил Константин Михайлович, заметив, что она оглядывается.
А Елизавета любит поспать. «Так что по утрам я обычно один». «Теперь не один», – улыбнулась Вероника.
«Я рано встаю». «Это хорошо», – кивнул старик. «Терпеть не могу, когда персонал валяется в постели до обеда.
Вот в мое время». И тут он запустился в воспоминания о своей молодости, о строгой дисциплине, царившей тогда на предприятиях, о том, как он начинал свой бизнес еще в те прежние времена. Вероника слушала с искренним интересом, Константин Михайлович оказался прекрасным рассказчиком.
После завтрака она помогла ему с утренним туалетом и приемом лекарств. Затем они отправились в сад для легкой утренней прогулки. Константин Михайлович передвигался с тростью, но довольно уверенно для своего состояния.
«Вы делаете большие успехи в восстановлении», – заметила Вероника, наблюдая за его движениями. «Многие пациенты после такого инсульта месяцами не встают с постели». «У меня крепкая конституция», – с гордостью ответил старик.
«Всю жизнь занимался спортом, не пил, не курил». «И потом я не из тех, кто сдается». В 10 часов, как и было обещано, приехал доктор Климов, сухопарый мужчина, лет 50, с педантичными манерами.
Он осмотрел Константина Михайловича, измерил давление, проверил рефлексы. «Прогресс очевиден», – сообщил он, закончив осмотр. «Но вам все еще нужно избегать перенапряжения, Константин Михайлович, и соблюдать диету».
«Да-да, без соли, без жирного, без сладкого». «Без всего, что делает жизнь приятной», – проворчал старик. «Скажите лучше, когда я смогу вернуться к работе?» «Об этом пока рано говорить», – осторожно ответил Климов.
«Возможно, через месяц-другой, если динамика восстановления сохранится». Он повернулся к Веронике. «Вы новая сиделка, я полагаю».
Вероника Николаевна Берендеева, медсестра, представилась она, пожимая протянутую руку. «Очень хорошо», – кивнул доктор. Игорь Константинович упоминал, что нашел квалифицированного специалиста.
«Вот вам список лекарств и процедур». Он протянул ей лист бумаги. «Особое внимание уделите массажу конечностей и дыхательной гимнастике.
И следите за давлением, оно у нашего пациента скачет». После ухода врача Константин Михайлович заметно расслабился. «Зануда», – прокомментировал он.
«Но, похоже, дело свое знает». Он, прав насчет массажа и гимнастики, заметила Вероника. «Если позволите, я бы хотела добавить к вашему режиму еще несколько упражнений для мелкой моторики.
Это поможет быстрее восстановить координацию движений». К ее удивлению, старик не стал возражать. «Делайте, что считаете нужным, лишь бы помогло.
Я хочу вернуться к работе, пока Игорь окончательно не забрал бразды правления в свои руки». День пролетел незаметно в заботах о пациенте. Вероника была в своей стихии, наконец-то она снова могла заниматься любимым делом – помогать людям.
К вечеру Константин Михайлович выглядел довольным и даже поблагодарил ее за массаж, который, по его словам, впервые за долгое время не был похож на пытку. После ужина, когда Северов-старший удалился к себе для вечернего отдыха, Вероника решила осмотреть дом. Игорь предупредил, что задержится в офисе, а Елизавета Михайловна отправилась в театр с друзьями, так что она была предоставлена сама себе.
Особняк впечатлял размерами и роскошью. Помимо жилых помещений, здесь была библиотека, музыкальная комната с роялем, даже небольшой домашний кинотеатр. Вероника бродила по коридорам, разглядывая картины на стенах, в основном пейзажи и портреты, видимо, предков семейства Северовых.
В западном крыле дома она обнаружила дверь, которая вела в просторный кабинет, отличный от рабочего кабинета Игоря. Судя по обстановке, это была комната Константина Михайловича, его личное пространство для работы и отдыха. Вероника не собиралась вторгаться в чужие владения, но дверь была приоткрыта, и ее внимание привлекла большая фотография в серебряной раме на письменном столе.
Она подошла ближе, чтобы рассмотреть. С фотографии смотрела молодая женщина, красивая блондинка с яркими голубыми глазами и обаятельной улыбкой. Что-то в ее лице показалось Веронике знакомым, но она никак не могла вспомнить, где могла видеть эту девушку.
«Это Катя, моя внучка», – раздался голос Константина Михайловича за ее спиной. Вероника вздрогнула от неожиданности и обернулась. «Простите, я не хотела вторгаться».
Дверь была открыта, и я. Ничего страшного, пожилой мужчина прошел в кабинет, опираясь на трость. «Я сам забыл запереть». «Присаживайтесь, если хотите».
Он указал на кресло у камина, а сам опустился во второе, напротив. Екатерина была моей радостью и гордостью, продолжил он, глядя на фотографию. Умная, красивая, с характером.
Вся в мать. Она должна была стать наследницей нашего дела. Голос его дрогнул.
Но судьба распорядилась иначе. «Мне очень жаль», – тихо произнесла Вероника. Старик помолчал, затем спросил.
«У вас ведь нет своих детей?» – покачала головой Вероника. Не сложилось. «Это тяжело пережить собственного ребенка», – задумчиво произнес Константин Михайлович.
«Игорь держится, но я-то вижу, как ему больно. Он ведь один воспитывал Катю после смерти жены. Они были очень близки».
Вероника снова взглянула на фотографию. Лицо девушки по-прежнему казалось ей знакомым, но память упорно отказывалась выдавать нужную информацию. Как она погибла? Осторожно спросила она, надеясь, что не бередит слишком болезненные воспоминания.
Константин Михайлович вздохнул. Автокатастрофа. Она возвращалась из Австрии, где отдыхала с друзьями.
На горной дороге ее машина сорвалась в пропасть и загорелась. Он закрыл глаза, словно пытаясь отогнать страшные картины. Тело было сильно обыжено, опознали только по зубным картам и личным вещам.
Внезапно в памяти Вероники что-то щелкнуло. Екатерина Северова. Год назад в психиатрической клинике, где Вероника работала после увольнения из медикома, была пациентка, которая казалась удивительно похожей на девушку с фотографией.
Только гораздо более худая, с потухшим взглядом и почти белыми от стресса волосами. Ее звали. Как же ее звали? Елена? Евгения? Имя не вспоминалось, но сходство было поразительным.
Что с вами? Встревоженно спросил Константин Михайлович, заметив ее изменившееся лицо. Вам плохо? Нет-нет, все в порядке, поспешила заверить его Вероника. Просто.
Это такая трагедия. Да, кивнул старик. Самое страшное, что может случиться с родителями.
Он с усилием поднялся. Пойду к себе, пожалуй. День был утомительным.
Вероника помогла ему добраться до спальни, проследила, чтобы он принял вечернее лекарство и пожелала спокойной ночи. Но сама она еще долго не могла уснуть, мучимая странным ощущением, что разгадка где-то рядом, нужно только вспомнить правильное имя. Елизавета? Нет, не то.
Ева? Тоже нет. Евдокия. Вот как звали ту пациентку в психиатрической клинике…
