Старик нашел на своей ферме трех брошенных младенцев, а когда подошел ближе, то ОБОМЛЕЛ, заметив нечто необычное…

«Да, отец, трое. Две девочки и мальчик. На вид совсем крохи, худенькие, щеки красные от холода».

Иван Петрович опустил взгляд на свои крепкие, но грубые от работы руки. «Я поднять их побоялся сначала, вдруг плохо им, но потом…» Он вздохнул. «Я не мог оставить их там».

Завернул в свой плащ и понес домой. «А я…», — добавила Мария Алексеевна, как только Ивана на пороге увидела, сразу поняла, — беда. Он же, знаете, человек выдержанный, а тут лицо белое, будто его морозом пробрало.

Сначала подумала, может, кто в селе умер. А потом смотрю, в руках что-то. Захожу, а там… Она замолчала, прикрывая рот рукой, и ее глаза наполнились слезами.

«Господи, они такие крошечные!» Я сразу схватилась за молоко, одеяло, чем могла, стала укутывать их, кормить. Отец Петр молчал, его руки сжались в замок, а взгляд упал на потрескавшийся деревянный пол. «И что было дальше?» Спросил он тихо.

«А что дальше?» Иван Петрович покачал головой. «Дети-то согрелись, но ведь мы не знаем, что делать. Это ведь не наш крест.

Нам бы старость свою спокойно прожить, а тут…» «Ваня, не говори так!» Твердо перебила Мария Алексеевна. «Они теперь наши, хоть пока и не по крови. Как можно их оставить, отец? Мы ведь не звери.» «Это правильно, Мария Алексеевна!» Кивнул отец Петр.

«Но вам тяжело.» «Я вижу это.» Иван Петрович вздохнул, его плечи опустились. «Отец, тяжело, не спорю. Но я ведь понимаю, не бросишь их.

Они же совсем одни. Никто их искать не будет, правда?» «Не так быстро, Иван», задумчиво ответил священник. «Возможно, у них есть родственники, которые ничего не знают о случившемся.

Надо узнать, откуда они. Вы уверены, что в роще не было никаких следов? Ни записки, ни вещи?» «Только тряпки старые.» Иван Петрович нахмурился. «Там, в роще, холодно, мрачно.

Кто-то просто оставил их. Как мусор.» «Не говори так», с укором произнесла Мария Алексеевна. «Может, человек сам был в отчаянии.

Не знаем мы их жизни.» Отец Петр, выслушав их, поднялся и взял за плечо Ивана Петровича. «Знаете, что я вам скажу? Вы поступили так, как велит сердце. Это нелегкий путь, но, возможно, именно вам суждено дать этим детям дом.

А я помогу. Давайте сделаем так. Я расспрошу людей, выясню, есть ли родня у этих малышей.

Если никого не найдем, поговорим о том, что делать дальше. Мы не знаем, можем ли мы это сделать, отец. Нам и так едва хватает на жизнь, а теперь трое детей.

«Но и бросить их мы не можем», ответил Иван с болью в голосе. «Я понимаю ваше положение, но Бог видит ваши сердца, и я уверен, все будет так, как должно», — заверил священник. Мария Алексеевна прижала руки к груди, словно стараясь спрятать от всех свое волнение, а Иван Петрович сжал кулаки, борясь с чувствами.

В эту минуту они оба понимали, что их жизнь уже никогда не будет прежней. «И что нам делать дальше?» — тихо спросила Мария, прижимая младенца к груди. «Молитесь и делайте, что в ваших силах.

Я постараюсь помочь вам как смогу», — ответил священник, положив руку на плечо Ивана. Иван и Мария покинули церковь с тяжелым сердцем, но и с небольшой надеждой. По пути домой они почти не разговаривали.

Младенцы тихо спали в тележке, словно не подозревая о том, какой хаос их появление принесло в жизнь этой семьи. Когда они вернулись домой, солнце уже стояло в зените. Маленькое хозяйство, с его покосившимся забором и скромным домом, выглядело еще скромнее, на фоне той ответственности, которая теперь легла на плечи этих добродушных стариков.

Мария сразу же взялась за дело, разложив на полу несколько одеял, чтобы устроить детям более удобное место для сна. «Ты прав, Ваня. Нам нужно привести дом в порядок».

«Нельзя держать детей на кухонном столе», — сказала Мария, указывая взглядом на малышей. «Я схожу в сарай, там есть старые доски». «Может, получится соорудить что-то вроде кроватки?», — ответил Иван, надевая шляпу и направляясь во двор.

Пока Иван работал над самодельной колыбелью в сарае, Мария заботилась о детях. Ее давно забытые материнские инстинкты пробудились вновь. Она вспоминала времена, когда их собственные дети были такими же крохотными и нуждались в ее заботе.

«Как можно было их оставить вот так, Вера?», — прошептала Мария своей собаке, поглаживая голову одного из малышей. Вера, преданно лежавшая у печи, внимательно смотрела на нее. Через несколько часов Иван вернулся с небольшой деревянной конструкцией, которую он соорудил из досок.

Она была далека от идеала, но была прочной и безопасной. «Не ахти какая колыбель, но сгодится!», — пробурчал он, ставя ее в угол комнаты. «Спасибо, Иван.

Теперь помоги мне нагреть молока». «Дети еще не ели», — ответила Мария, указывая на небольшой котелок у печи. «Они провели весь день, ухаживая за младенцами.

Каждая мелочь, от кормления до смены одеял, была для них настоящим испытанием. Их руки, привыкшие к тяжелой сельской работе, теперь должны были выполнять мягкие и деликатные движения. Как молодые родители справляются с этим!», — проворчал Иван, пытаясь удержать одного из малышей на руках.

С меньшим количеством жалоб, Иван, усмехнулась Мария, пытаясь хоть немного разрядить обстановку. Но несмотря на улыбки и редкие шутки, реальность их положения была неумолима. Мария уже подсчитывала, насколько хватит их запасов еды, и понимала, что долго они так не протянут.

Когда наступил вечер, и дом вновь погрузился в тишину, Мария и Иван сели рядом с печью, измученные, но полные решимости. «Ванечка, я не знаю, что будет дальше. Но я чувствую, что кто-то не просто так привел этих детей к нам», — сказала Мария, глядя на пламя.

«Возможно, ты права. Но это ношение из легких», — ответил Иван Петрович, вздыхая. Они замолчали, каждый погруженный в свои мысли, пока Мария не встала, чтобы проверить детей.

Она подошла к колыбели и на мгновение замерла, глядя на их спящие лица. «Что бы ни случилось, они в безопасности». И это, главное, прошептала она.

На следующее утро, когда солнце только начало освещать землю, Мария уже хлопотала по дому, готовя скромный завтрак. Иван вышел во двор, чтобы покормить скотину, но в голове у него был четкий план. Он собирался навестить соседа, Степана, одного из старейших и самых мудрых жителей в округе.

Если кто-то и знал, что происходит в этих местах, то это был он. «Мария, я схожу к Степану. Может, он что-то знает о том, что произошло».

«Ты справишься здесь одна?» — спросил Иван, поправляя свою старую шляпу и беря в руки посох. «Иди, Ваня. Я буду здесь с малышами».

«Но не задерживайся надолго», — ответила Мария, держа на руках одну из девочек. Собака, как обычно, сопровождала Ивана. Дорога к дому Степана была длинной и неровной, проходя через заросшие кустарники и пыльные тропинки.

Пока Иван Петрович шел, его мысли вновь и вновь возвращались к детям. Кто их мать? Что заставило ее оставить троих младенцев в таком месте? Чем больше он думал, тем меньше находил ответов. Когда он наконец подошел к дому Степана, старик уже сидел на крыльце и, казалось, ждал его.

«Здравствуй, Петрович, ты чего так рано? Что привело тебя ко мне?» — спросил Степан, его глубокий голос звучал как эхо старых времен. «Степан, случилось что-то странное». «Я пришел за советом», — ответил Иван и, усевшись на старую скамейку рядом с ним, начал рассказывать историю.

Степан слушал внимательно, не перебивая, но его лицо постепенно мрачнело. «Это необычное дело, Петрович», — произнес он после долгой паузы. «Я слышала о женщине, которая жила в лесу недалеко от вашей земли.

Ее звали Валентина. Говорят, она была молодой, но очень одинокой. С семьей у нее были большие проблемы.

Кто-то даже говорил, что она ждала ребенка. Возможно, эти дети ее. Валентина?» — переспросил Иван, пытаясь вспомнить что-либо…