Старик нашел на своей ферме трех брошенных младенцев, а когда подошел ближе, то ОБОМЛЕЛ, заметив нечто необычное…
«А если эти дети из нашего села?» – спросила она в полголоса.
«Почему их там оставили?» «Мария, я без понятия. Надеюсь, из нашего села так никто бы не поступил». «Вряд ли мы узнаем, кто это сделал и почему», – ответил он, гладя веру, которая лежала возле печи, не сводя глаз с малышей.
В ту ночь их дом, обычно погруженный в тишину, наполнился слабыми детскими плачами. Иван Петрович, привыкший к спокойствию сельской жизни, не мог не слышать каждый стон и всхлип. Он несколько раз вставал, чтобы помочь Марии, хотя его неуклюжие движения показывали, насколько он был непривычен к уходу за детьми.
«Завтра нам нужно с кем-то поговорить. Может, с полицейским или даже с отцом Петром в церкви». «Мы не справимся с этим в одиночку», сказала Мария, укладывая детей на кроватку, где она положила аккуратно одеял, смотанное в гнездышко.
Иван кивнул молча, глядя в окно на ночную тьму. Что-то в глубине его души подсказывало, что эта встреча изменит их жизнь навсегда. На рассвете Иван и Мария едва смогли отдохнуть.
Между детскими криками и тревогами они почти не спали. Маленькое хозяйство, обычно погруженное в безмятежность деревенского утра, теперь жило новой жизнью, наполненной непривычными звуками и неожиданными заботами. Иван встал, как всегда, рано и отправился во двор кормить животных.
Вера следовала за ним по пятам, словно чувствовала беспокойство, повисшее в воздухе. Мария Алексеевна, со своей стороны, была на кухне, готовя бульон, чтобы восстановить силы после долгой ночи. Младенцы, наконец, уснули, укутанные в одеяло, которое Мария смастерила из старых лоскутов ткани.
«Иван, зайди на минутку», — позвала Мария из двери. — Что случилось? — ответил он, ставя ведро с кормом для кур и направляясь в дом. Она стояла устала с руками, скрещенными на груди и с выражением полном тревоги и решимости.
— Мы не можем их оставить, Ваня. Не то чтобы я не хотела помочь, но мы старые. У нас и так едва хватает на себя.
— Это слишком. Иван снял шляпу и сжал ее в руках, глядя в пол. Он знал, что его жена права, но что-то в нем не позволяло даже подумать о том, чтобы оставить этих детей на произвол судьбы.
— Я знаю, Мария. Но где мы их оставим? Что с ними будет? — спросил он срывающимся голосом. Мария тяжело вздохнула, понимая, какой выбор стоит перед ними.
Она тоже чувствовала к детям особую привязанность, но реальность была неумолима, их хозяйство было скромным, и каждый день они едва сводили концы с концами. В этот момент один из младенцев начал плакать, прерывая их разговор. Мария быстро взяла его на руки, а Иван молча наблюдал, пока детский плач не затих.
— Послушай, Ваня, мы ничего не решим, пока не поговорим с отцом Петром. Он человек мудрый и уважаемый. Может быть, он подскажет, что нам делать, — предложила Мария, укачивая ребенка.
— Хорошо, мы поговорим с ним после завтрака. Но знай, что если мы не найдем подходящего решения, я не позволю этим детям страдать. — Я сделаю все, что нужно, — твердо сказал Иван.
Его голос был полон такой решимости, что Мария невольно удивилась и была тронута. Она знала, что ее муж — человек принципов, и всегда поступает по совести, даже когда обстоятельства складываются против него. Через несколько часов, завернув младенцев в теплое одеяло и уложив их в старую деревянную тележку, которую они обычно использовали для перевозки урожая, Иван и Мария отправились в деревенскую церковь.
Дорога была долгая, а тележка скрипела на неровной земле. Они почти не разговаривали, каждый был погружен в свои мысли, пытаясь представить, что скажет отец Петр. Когда они подъехали к церкви, построенной из камня и стоявшей здесь веками, отец Петр вышел им навстречу.
Это был мужчина средних лет, с сидящими волосами и спокойным взглядом. «Иван, Мария, что привело вас сюда так рано?» — спросил он с теплой улыбкой, которая исчезла, как только он заметил свертки в тележке. «Отец, нам нужна ваша помощь».
«Мы нашли кое-кого, точнее троих, и мы не знаем, что с этим делать», — сказал Иван, указывая на младенцев. Отец Петр замер на мгновение, рассматривая детей с удивлением и тревогой. «О Боже превосходный! Входите быстрее».
«Это не разговор для улицы», — сказал он, приглашая их внутрь. Войдя в небольшую, но уютную резницу церкви, Иван Петрович и Мария Алексеевна не сразу решились сесть. Старые деревянные скамьи казались непривычно холодными, и они немного помялись, прежде чем занять место.
«Ну что же, расскажите мне все с самого начала, я не верю своим глазам», — сказал он, устроившись напротив них и сложив руки на столе. Иван Петрович кашлянул, словно собираясь с духом, и начал свой рассказ. «Отец, дело странное, такого в нашей жизни не бывало.
Утром я, как обычно, вышел с Верой, ну, собакой нашей. Сначала все как всегда, а потом она начала вести себя неспокойно, лает, рычит, тянет в сторону рощи. Я пошел за ней и вдруг слышу — плач.
Слабый такой, будто котенок зовет. Подошел ближе, раздвинул кусты, а там трое. Трое младенцев.
В тряпье завернуты, лежат на сухих листьях. Отец Петр нахмурился, его взгляд потяжелел. «Трое детей? Одни?» — уточнил он, будто не веря услышанному…
