Сразу после похорон моего мужа, свекровь выставила меня на улицу в минус 20. Но почувствовал, что свекровь что-то скрывает, я подождала, пока женщина покинет квартиру, потому что у меня был запасной ключ от квартиры о котором она не знала. Но когда я зашла в квартиру, я замерла от УЖАСА от того, ЧТО я увидела…

Видно было не так четко, но по голосам я опознала свекровь, которая говорила: «Если он продолжит копать, мы не получим страховых выплат, а деньги нужны. Не смей это рушить, понял?» Мужчина ответил: «Успокойся, я уже все уладил, скоро его переведут к нам. Таблетки я подменил». Я чуть не выронила наушники из ушей.

Это все звучало как настоящий заговор с целью довести мужа… Я не могла заставить себя произнести слово «убийство», но, похоже, они хотели сделать что-то с лекарствами. Может, поэтому у мужа случился сердечный приступ? У меня ком стоял в горле, а перед глазами все плыло. Слезы текли по щекам. Моего мужа убили — мать и ее сообщник? За какие деньги? За страховку? Ведь не секрет, что муж был застрахован на приличную сумму, в которой свекровь значилась выгодоприобретателем еще до нашей свадьбы, и, похоже, она ничего не меняла.

Но как она могла? Кто этот мужчина? Ведь муж упоминал отца, может, это и есть причина смерти отца, может, они оба тогда погубили его ради наследства? Мне стало страшно, я почувствовала, что нужно выскочить из интернет-кафе, пока не разрыдалась в голос. Дрожащими руками я вытащила флешку, спрятала ее поглубже, оплатила время и вышла на улицу. Воздух показался мне еще более ледяным, а внутри я буквально горела.

Я уже не чувствовала себя жертвой каких-то обстоятельств, передо мной открылась зловещая картина жестокого преступления. Если все это правда, то свекровь — настоящий монстр, который ради денег убил собственного сына и, возможно, ранее своего мужа. И я, выходит, тоже была на мушке, ведь я могла помешать ей получить наследство, а теперь еще и эти новые планы о завещании, деньги из сейфа.

Вернувшись к коллеге, я принялась лихорадочно звонить в разные инстанции, но везде требовали официальных подтверждений, советовали идти в полицию с адвокатом. Мне повезло: адвокат, к которому я хотела обратиться, согласился встретиться со мной на следующий вечер. Я только попросила знакомую выступить в роли человека, который подтвердит мою личность, потому что боялась пойти туда одна.

Так прошли еще одни мучительные сутки, в течение которых я постоянно озиралась, не выслеживает ли меня свекровь. Я понимала, что она может догадываться, что я не просто так исчезла. На следующий день я, коллега и адвокат сидели в его небольшом офисе, заставленном папками с делами.

Я перелистала все распечатки и показала ему самые яркие улики — видеозаписи с флешки, которые успела переписать на диск. Адвокат казался весьма встревоженным, но и напряженно скептическим: «Это серьезно. Но нам нужно полное расследование.

Мы не можем просто пойти к прокурору с подозрениями в убийстве на основании коротких роликов. Нам нужно, чтобы экспертиза подтвердила подмену лекарств, анализы мужа, медицинские документы. Надо делать запросы в больницу, к страховщикам, и, если все так, как вы говорите, это вполне может быть громкое дело».

Я слушала его и понимала, насколько это сложно, ведь часть документов уже уничтожили. Но адвокат заверил, что, если действовать грамотно и осторожно, мы сможем достать копии через официальные каналы. Однако меня терзала мысль, что свекровь способна на все.

Она может шантажировать тех, кто выдаст нам нужные сведения, может подкупить свидетелей. Мы думали над тем, как обеспечить мне безопасность. В конце концов, адвокат предложил мне пройти в Центр временного размещения для женщин, оказавшихся в трудной ситуации.

Я была вынуждена согласиться, хотя жутко не хотелось жить в приюте, но еще меньше хотелось снова оказаться на улице при минус 30 или, хуже того, попасть в лапы свекрови. Прошли недели. С помощью адвоката я подала заявление о восстановлении моих прав как вдовы на жилплощадь мужа.

Параллельно мы подали ходатайство о пересмотре обстоятельств смерти мужа, дескать, есть подозрение на врачебную ошибку или умышленное отравление. Мои доказательства были косвенными, но их признали достаточными, чтобы начать проверку.

Эта новость, должно быть, дошла до свекрови, потому что вскоре я получила от нее послание через знакомых: «Если ты не прекратишь, ты сильно пожалеешь». Мурашки побежали по коже, она напрямую угрожала мне.

Но я знала, что останавливаться нельзя. Я клялась себе, что добьюсь правды, иначе мужу не будет покоя на том свете. Между тем мои финансовые дела были плачевны.

Я не могла ходить на работу, ведь боялась, что свекровь и ее сообщник будут выслеживать меня. Приходилось жить на сбережения и помощь коллеги. Адвокат помог мне уладить кое-какие формальности, чтобы оформить заявку на социальную поддержку, но это требовало времени…