* Смертельно больная миллионерша бредя по зимнему парку, а увидев замерзающих на скамейке мужчину с ребенком — забрала их к себе… А когда ночью заглянула в спальню, ОЦЕПЕНЕЛА от увиденного
И проститься по-настоящему. Египет встретил их словно ласковая волна, как будто кто-то распахнул ворота в другой мир. Тот, где нет серых будней, холодных улиц и диагноза, как печати в паспорте.
Море бликовало, как стеклянное зеркало, песок хрустел под ногами, воздух пах солью и свободой. Анастасия, стоя на балконе гостиничного номера, смотрела вдаль, в горизонт, который казался бесконечным. Там не было границ.
И времени тоже. Виктор и Тимка резвились в бассейне. Мальчик кричал от восторга, Виктор смеялся так, будто скинул с плеч все прошлые годы.
Николаевна села в шезлонге и натянула очки, с видом человека, которому все это давно положено по статусу, только выдали с опозданием. «Ты должна попробовать кокосовый коктейль», — сказал Виктор, протягивая Анастасии бокал. — Ты ведь за всю жизнь ни разу не была в отпуске.
Хватит уже жить как танк. А ты откуда знаешь, как я жила? Я слушал. Замечал.
Сравнивал с собой. Она взяла коктейль. Сделала глоток.
И впервые за много лет рассмеялась не из вежливости, не от неловкости, по-настоящему. Танк, говоришь, — упорный, несокрушимый. Но даже у танков заканчивается топливо.
А ты не бронированная, Настя. Ты живая. Он редко звал ее по имени.
А Настя — вообще в первый раз. У нее внутри что-то дрогнуло. И это было не сердце.
Это была вина. Они ездили на экскурсии, катались на верблюдах, пили чай с бедуинами. Тимка собрал коллекцию камушков, обгорел нос и начал щуриться, как маленький капитан.
Виктор фотографировал всех, будто хотел сохранить этот мираж навсегда. Анастасия старалась впитать каждый момент — запах океана, жаркий ветер, прикосновение песка. Все это было как последний тост на прощальной вечеринке, когда уже понимаешь: скоро конец.
На третий вечер Виктор пригласил ее на крышу отеля. Под ногами — огни курорта, над головой — звезды, четкие, как гравюра. «Я должен сказать тебе кое-что», — начал он, не глядя в лицо.
«Я знаю, что это может быть глупо. Но если не сейчас, потом будет поздно». Она затаила дыхание.
Уже знала, что он скажет. И ей хотелось исчезнуть прямо сейчас. Стереть себя резинкой из этого кадра.
«Я люблю тебя, Анастасия». И не как благодарный человек. И не из-за спасения.
А просто, как мужчину тянет к женщине. Это давно уже не про обстоятельства. Это я. Она молчала.
Он перевел взгляд, наконец решившись увидеть ее реакцию. Но в ее глазах не было ответа. Только боль.
Такая, которую не прикрыть словами. «Прости», — сказала она тихо. «Но это невозможно».
«Почему?» — прошептал он. «Ты замужем? Есть кто-то другой?» Она покачала головой.
«Ты мой племянник, Виктор». Он не сразу понял. «Что?» «Мы родственники.
По линии отца». Я выяснила это, когда начали оформлять документы. Я не хотела.
Но когда стало ясно, я уже не могла тебе не помочь. Не могла оставить. «Но теперь ты должен понять: так нельзя».
Он сел, опустив голову. И долго молчал. Легкий ветер трепал его волосы, звезды мерцали, будто иронизировали над их драмой.
Я не знал, наконец выдохнул он. Тогда почему ты все это время молчала? Потому что хотела верить, что любовь — это не всегда про тело. Что можно быть близкими, не нарушая границ.
Но кажется, я все испортила. «Нет», — сказал он, вставая. «Это не ты.
Это жизнь». Она не спрашивает, удобно ли нам. На следующее утро Анастасия предложила.
«Поехали прыгать с парашютом». «Ты ведь мечтал?» «Я?» Ты рассказывал, как в юности мечтал, но не было денег. «Считай, это твой шанс».
Он смотрел на нее удивленно. «А ты?» А я всегда была трусихой. «Но знаешь, пришло время.
Сделать хоть раз то, чего боишься до чертиков». Николаевна всплеснула руками, услышав, куда они собрались. «Да вы в своем уме?..
