Служебная овчарка НАБРОСИЛАСЬ на коляску с ребёнком в аэропорту. От того, что в ней оказалось, у всех волосы ДЫБОМ стали…

Женщина побледнела, её дыхание участилось. «Всё равно держите её подальше», — настаивала она, снова отводя коляску.

Зоря издала тихий скулёж, знак, что она что-то нашла. Тарас заметил, как ребёнок снова заплакал, слабее, будто силы его покидали.

«Пани, вашему ребёнку явно неудобно», — сказал Тарас, меняя тон на серьёзный. «Можно я взгляну? Иногда ремни перекручиваются в полёте».

«Нет», — выпалила она, тут же смягчив голос. «То есть он в порядке. Я только что сменила ему подгузник в самолёте. Ему просто нужен покой».

Зоря застыла, её взгляд не отрывался от коляски. Тарас никогда не видел её такой сосредоточенной. За три года она ни разу не зацикливалась на младенце.

«Красивое ожерелье», — сказал Тарас, заметив серебряный кулон в виде звезды на её шее. «Семейная реликвия?»

Она коснулась кулона, её пальцы дрожали. «Да, от бабушки», — ответила она, её голос был напряжённым.

Ребёнок снова заплакал, и Тарас понял: дело не только в контрабанде. Ребёнку было плохо. Он решил действовать.

«Пани, моя собака указывает на проблему», — сказал он твёрдо. «Ваш ребёнок страдает. Я должен проверить коляску».

Её лицо исказилось страхом, смешанным с гневом. «Это возмутительно», — крикнула она. «Вы придираетесь к матери-одиночке из-за плохо обученной собаки».

Тарас решил отступить. «Зоря, ко мне», — сказал он, потянув поводок. Но Зоря не двинулась. Впервые за три года она ослушалась.

Её лапы упёрлись в пол, она начала лаять. Громко, настойчиво. Тарас почувствовал, как по спине пробежал холод…