«Скажите мужу и свекрови, что я умерла. Прошепталая, очнувшись после операции.» Довольные муж и свекровь побежали в ІКЕА за новым диваном ДЛЯ моей квартиры. Но очень удивились, когда в дверь постучали…

Когда они отъезжали, в окно она увидела, как Нина прижимает руки к груди, и ее лицо искажено ужасом. Что ж, скоро Нина узнает всю правду. И после этого их дружбе точно придет конец.

Лена стояла у окна в квартире напротив своей собственной и наблюдала, как полиция выводит Игоря. Он выглядел жалким, в одних трусах, с растерянным лицом и потухшим взглядом. Совсем не тот самоуверенный мужчина, который несколько недель назад спокойно подал ей чашку с ядом.

Рядом с Леной стоял капитан Мазуров. «Вот и все», — сказал он. — «Обоих взяли.

У матери нашли барбитураты. Те самые, которыми вас пытались отравить. А у вашего мужа — все документы по мошенническим схемам с наследством».

— Светлана? — спросила Лена. — С ней еще разговаривают, но, похоже, она и правда ничего не знала. Думала, что вы умерли от сердечного приступа, таких обычно отпускают под подписку о невыезде.

Лена кивнула. — Странно, но к Светлане она не испытывала ненависти. Скорее, жалость — еще одна жертва манипуляций Игоря и его матери.

— Когда я смогу вернуться домой? — спросила она. — Уже завтра. Нам нужно будет провести еще несколько следственных действий, опечатать некоторые улики, но к вечеру квартира будет в вашем распоряжении.

Лена слабо улыбнулась. — Возвращение домой. Еще неделю назад это казалось невозможным.

— Что теперь будет с ними? — спросила она. — Следствие, суд, — пожал плечами Мазуров. — У нас достаточно доказательств для обвинения в покушении на убийство и мошенничестве.

Учитывая тяжесть преступления и то, что оно было подготовленным, думаю, ваш муж получит лет 10-12, а его мать — немногим меньше. — Они это заслужили, — тихо сказала Лена. В ту ночь она не могла уснуть.

Лежала на незнакомой кровати в съемной квартире и думала о том, что произошло за последний месяц, как она была на волосок от смерти, как Игорь и его мать планировали избавиться от нее, словно от ненужной вещи, как они потом жили в ее квартире, пользовались ее имуществом, строили планы на ее деньги. Странно, но она не чувствовала торжества, только опустошения и смутное ощущение, что жизнь теперь будет делиться на «до» и «после». Следствие шло быстро.

Доказательств было более чем достаточно. Прослушка квартиры зафиксировала множество разговоров, в которых Игорь и его мать обсуждали детали своего преступления. Химический анализ подтвердил наличие барбитуратов в чашке Лены и в сливе ванной Валентины Петровны.

Допросы свидетелей, включая доктора Петрова и соседа Семеновича, только укрепили позицию обвинения. Игорь сломался на третьем допросе. Он признался во всем и попытался свалить основную вину на мать.

«Это она предложила», — твердел он. «Она достала яд. Она все спланировала.

Я был против, но она настаивала. Валентина Петровна держалась дольше, но и она в конце концов признала свою вину, когда ей предъявили все доказательства. Она, в свою очередь, пыталась выставить сына главным зачинщиком».

«Он был одержим идеей получить квартиру, да», — говорила она. «Я просто хотела помочь своему ребенку. Любая мать поступила бы так же».

Лена присутствовала на нескольких допросах, смотрела в глаза людям, которые хотели ее убить, искала в них раскаяния, но видела только страх и желание выгородить себя. Однажды ей позвонила Нина Дроздова, мать Светланы. «Лена, девочка», — голос женщины дрожал, «я ничего не знала, клянусь тебе.

Я думала, что ты действительно умерла от сердечного приступа. Валя мне ничего не говорила о своих планах». «Я верю, Нина Степановна», — устало ответила Лена.

«Как Света?» «Плохо», — призналась Нина. «Она на грани нервного срыва. Все это свалилось на нее так внезапно.

Она ведь правда думала, что ты умерла, что Игорь вдовец, она бы никогда…» «Я знаю», — перебила Лена. «Передайте ей, что я не держу на нее зла». После этого разговора Лена почувствовала странное облегчение.

Она не была одна в своей трагедии. Были и другие жертвы, Светлана, Нина, даже тот же Семеныч, который после вызова скорой для Лены стал объектом холодного презрения со стороны Игоря. Суд начался через три месяца после ареста…