Сельская учительница, оказавшись в инвалидном кресле из-за побоев сына стала просить на хлеб у церкви, а однажды вечером увидела отца своего ученика и произошло ЭТО…
Папе и так хватает потрясений после смерти матери. А тут она ещё явится, с детём в утробе. В конце февраля Люба стала чувствовать, как тянет живот.
Она собрала в сумку нехитрые одёжки для младенца, пелёнки, чепчик, одеяльцы. Всё это заботливо приготовила Крёстная.
Когда боль стала нестерпимой, она спустилась на вахту и попросила вахтёршу вызвать скорую. Старушка в очках засуетилась. «Ох, ты же, милая, началось, что ли? Рожаешь?» — запричитала она, хватаясь за телефон.
«Алло, скорая? Общежитие, педучилище. Студентка рожает». В больнице на Любу натянули белую сорочку.
Уложили на кресло. «Ну что, рожать будем или стонать?» — строго спросила акушерка. «Давай-ка потужимся».
Люба корчилась от боли. Ей хотелось кричать, но было стыдно. «Не она первая, не она последняя.
Все женщины рожают, таков удел». Стиснув зубы, она тужилась, а вокруг неё качались и плыли белые стены. Люба потеряла сознание.
Очнулась от голоса акушерки. Она хлопала её по щекам. «Не отключайся, не отключайся.
Тужься, я тебе говорю». Люба снова напряглась. Она ещё несколько раз теряла сознание.
Сквозь туман слышала крик ребёнка. Он как будто раздваивался. То громче звучал, то тише.
Крик младенца перебивали женские голоса. Они что-то говорили, но Люба не могла разобрать. Она видела белый тоннель, по которому шла мама.
В руках у неё был ребёнок, завёрнутый в пелёнку. «Мама, отдай мне его, не уноси!» — просила Люба. Но женщина удалялась, зло смеясь.
Очнулась девушка в палате. Она была укрыта одеялом. Нестерпимо ныла внизу живота.
Над ней склонилась незнакомая женщина в халате. «Очнулась?» — спросила она. «Сейчас врача позову».
На следующий день малыша принесли на кормление. Люба поразилась, какой же он маленький. Сынок глазел на неё, причмокивая розовыми губками.
«Ну, мамаша, давай, корми первенца». Медсестра подала ребёнка Любе. Она взяла его аккуратно, как будто он хрустальный и при неосторожном движении может упасть, разбиться.
Женщина помогла приложить младенца к груди. «Вот так держи, головку приподнимай», учила она неумёху-первородку. На соседней кровати сидела Любина соседка и кормила своего ребёнка.
«Как назовёшь?» — спросила она Любашу. Девушка посмотрела на чмокающего губами малыша и уверенно сказала «Петя, Петенька, Пётр Николаевич». В этот момент Люба ощутила счастье материнства.
Все беды, которые случались с ней, бросившие её Николай, умершие родители, всё это осталось где-то далеко, стало малозначительным. Теперь у неё есть сын, он будет её опорой, а Люба всю себя посвятит этому крохотному существу. Через неделю Любашу выписали из роддома.
В приёмном покое её встречала крёстная, они вместе вернулись в общагу. «Ой, какой смешной, какой маленький, смотри, какие у него ручки», — разглядывали ребёнка соседки по комнате. «Даже странно, Люба, такой огромный живот у тебя был, а из него появился малюсенький человечек», — удивлённо произнесла Оля.
Любаша проводила крёстную до автостанции. Нина взяла малыша из рук девушки. «Не переживай, всё будет хорошо», — успокаивала расстроенную молодой мать женщина.
«Выращу я твоего Петьку, а ты грудь перетянуть не забудь, а то ещё чего доброго мастит заработаешь. Учись хорошо, время быстро пролетит, на каникулы обязательно в село приезжай». «Конечно», — ответила девушка.
Нина с ребёнком на руках села в автобус, а Люба ещё долго стояла, смотря вслед удаляющемуся Пазику. Петенька рос на удивление здоровым мальчиком. Сказывались натуральное питание и свежий воздух.
При первой возможности в выходные Люба мчалась в родное село, чтобы побыть с сыном. Каникулы она полностью проводила в доме крёстной. В селе уже все знали, откуда у Нины появился малыш.
Бабы судачили около сельпо. «Вот так и отпускай девчонок в райцентр учиться, потом с пузом возвращаются». «Да на кого их там учат, на потаскух, что ли?» «Кто бы мог подумать? У Любки такие родители, уважаемые люди были, работящие.
А она…», — не успела из дома уехать, как уже ноги перед мужиками стала раздвигать. «Кому теперь она нужна, мать-одиночка? А мой Ванька на нее заглядывался когда-то. Надо сказать ему, чтобы близко к этой шалаве не подходил».
Женщины не постеснялись даже Нины, которая проходила мимо с коляской. А та слышала все их пересуды не в первый раз и, наконец, решила прервать сплетни. «Так, бабы, вы чего на девчонку набросились? Девка молодая, но родила её дело, и ничьё больше.
Сами-то без греха, что ли? Еще раз услышу, что Любке кости перемываете, не поздоровится». «Ой-ой, напугала», — затараторили бабы, но сплетничать прекратили. Гадостей от односельчанок Нина больше не слышала.
На отношение к Любе и ее ребенку повлияла соседка женщины, живущая через забор. Она была предводительницей всех баб на селе, пользовалась авторитетом. Увидев однажды, как Нина развешивает белье на веревку, соседка спросила, высунувшись через ограду.
«Нинка, стирку, что ли, затеяла?» «Да, мальца обстирать надо. Вещей-то мало у нас, вот и приходится стирать чуть ли не каждый день». В этот день в дом к Нине пришла целая делегация.
Соседка прошлась по селу, собрала детские вещи, которые были в каждом доме. Дети подрастали, а вещи оставались. «Надо помочь Нинке.
Пенсия-то у нее, кот наплакал», — говорила она женщинам. Те, следуя совету авторитетной односельчанки, открывали шкафы и сундуки, доставали рубашонки, ползунки, комбинезончики, ботиночки. Нина удивленно смотрела на все это тряпичное богатство.
«Спасибо вам», — благодарила она женщин. «Да не благодари. Лишь бы малец рос здоровым, не мерз и не голодал», — отвечала соседка.
«Я тебе еще метку занесу с нашей пасеки. Давай понемножку, малышу, болеть не будет». «Спасибо».
Люба окончила педагогическое училище с красным дипломом. Она вернулась в родное село, устроилась работать в школу-интернат, где когда-то девчонкой подрабатывала поломойкой. «Я всегда знала, что ты добьешься своей цели», — сказала ей директриса, когда принимала на работу.
«Из тебя получится хороший педагог. Но сама знаешь, детки у нас непростые, из разных семей. Есть и такие, кто вообще без родителей воспитывается, к ним особый подход нужен.
Есть ребята, у которых родители постоянно на заработках. Время сейчас непростое, в колхозе да на ферме много не заработаешь. Да, все рушится, все разваливается».
«Я постараюсь оправдать ваше доверие, Екатерина Семеновна», — заверила Люба. «Что ж, тогда добро пожаловать в наш коллектив», — улыбнулась директриса. Населе Любу уважали.
Теперь к ней обращались по имени и отчеству. «Здравствуйте, Любовь Николаевна», — приветствовала соседка. «Как там мой оболтус? Небось опять двоек нахватал?» «Хулиганит», — отвечала учительница.
«Но мы справимся, он парнишка хороший, умный». «Любовь Николаевна», — обращалась другая соседка, встретив учительницу на улице. «Семеновы своей и Катьке посылку прислали с вещами на зиму.
Я занесу?» «Конечно, заносите. Я все передам Кате». «Любовь Николаевна, колхоз делянку выделил на дрова, могу вам привезти», — предлагал сосед, работавший в лесничестве.
«Ой, спасибо вам огромное. У нас уже и топить скоро будет нечем», — благодарила учительница. Все на селе уважали Любу.
А дети в школе-интернате любили. Многим она заменяла мать. Идя по улице с сумкой, наполненной тетрадями, она не успевала раскланиваться с прохожими.
Однажды по пути с работы домой она зашла в сельпо купить хлеба и колбасы. Отрезая от батона, продавщица обратилась к учительнице. «Любовь Николаевна, даже не знаю, как к вам обратиться», — несмело начала женщина…
