Сельская учительница, оказавшись в инвалидном кресле из-за побоев сына стала просить на хлеб у церкви, а однажды вечером увидела отца своего ученика и произошло ЭТО…

Не знаю, как начать разговор. Ведь она не знает о существовании еще одного сына. Все время думаю об этом, представляю, подбираю слова, но ничего не получается.

Не езди. Я сам поеду в Ольховку, к Любе. Я натворил столько дел, поэтому сам должен исправить свои ошибки, хотя и совершенные по незнанию».

Еще в больнице Николай решил, что поедет к Любе, расскажет обо всем и, если она согласится, заберет ее в свой недостроеный дом. По крайней мере, так она будет сыта и под присмотром. В тот вечер он издалека наблюдал за женщиной в инвалидной коляске.

Сердце Николая обливалось кровью. Он долго не мог решиться подойти к ней. Как посмотреть в глаза Любе? Как начать разговор? Захочет ли она выслушать его? — думал мужчина, глядя, как Любаша протягивает руку в сторону прохожих.

Она его узнала, старалась побыстрее скрыться, с силой крутила колеса инвалидной коляски. Коробка с мелочью, лежащая на коленях женщины, упала на землю. Николай догнал Любу.

— Постой, пожалуйста, — попросил он, глядя ей в глаза. — Я все о тебе знаю. Я хочу поговорить, не прогоняй меня.

Они сидели друг против друга в доме Любаши. Из глаз мужчины и женщины катились слезы. В них смешалась жалость к самим себе, к судьбе, которая так несправедливо лишила их счастья, к трагедии, которая произошла с Любой.

И в то же время это были слезы вновь обретенной надежды. Длинный разговор окончен, теперь они могли просто молча сидеть, обнявшись. Когда Петр вернулся в родную Ольховку, освободившись из колонии, он увидел заколоченные окна дома.

Калитка тоже была заколочена. Николай и Ваня сделали все, чтобы сын Любы никогда не узнал, куда она уехала.