…Розкривши диван, що їй віддали сусіди, багатодітна мати впала непритомна, побачивши ЩО там лежало всередині

«Уберите-ка эту негодницу, которая так раздражает вашу фантазию, в тот шкаф у окна. Да-да. А теперь накормите своих детей.

Растущие организмы должны вовремя питаться. Потом, будьте добры, повторите мой кефир и фрукты. А после, если у вас нет других дел, давайте выйдем в сад.

Точнее, вы пойдёте, а я покачусь на личном этом транспорте. Погода стоит свежая и к обстоятельной беседе располагает. Не находите?» К тому времени, как вышли в сад, Мария уже успела взять себя в руки и даже перебрать тысячу причин для того, чтобы отменить разговор.

Но, с другой стороны, она за всю свою жизнь никогда об этом ни с кем не говорила. Вот так, добровольно. Не признавалась в прошлом даже супругу.

И сейчас, как будто перед ней открылась дверца. Неизвестно точно, что за ней, но есть надежда, что существует нечто, что поможет, наконец, разорвать те нити прошлого, что, оказывается, ещё остались, и сейчас, с появлением куклы, будто начали сплетаться крепко заново. «Папа воспитывал меня один», — начала Мария, смотря вглубь сада, где над выросшими диковаты ромашками кружились золотистые упитанные шмели.

Много шмелей, будто их стайку там нарочно рассыпали. «Мама погибла, когда я родилась». Анатолий не перебивал.

Он умел слушать, а, если нужно было, вставлял слово-два так, что застопорившийся был рассказ тёк дальше, свободно и плавно, будто ручей возобновлял свой полноводный ход после того, как из его русла выкинули случайно опрокинувшееся туда бревно. Мария окончательно решила. Она расскажет обо всём.

Всё как есть. Отец — проектировщик оборудования для топливной промышленности. Сперва надеялся на приходящих помощниц — няньки, кухарки, репетиторы.

Словом, в доме кружились, как звёзды в звездопаде, многие женщины. Но он понимал, что всё это не то. Дочери нужна мать.

И он взялся устраивать личную жизнь. Через друзей нашлась подходящая особа — Василиса, вдова. Сыграли свадьбу, и у загородного дома появилась новая хозяйка.

Отец Марии был человеком при деньгах и хотел растить дочку вне города. При отце эта Василиса была милейшая женщина, просто образец того, какой должна была быть мачеха. Она как переехала, подарила пятилетней Марии куклу — настоящий раритет, по её словам, доставшийся ей ещё от бабушки.

Но когда оставались одни, Василиса невзлюбила Марию и потихоньку начала плести интриги. То свалит на неё вину за разбитую самолично тарелку из парадного сервиза, то скажет, что гулять на речке можно, а потом скажет отцу, что вот, она запрещала, а девчонка как назло не слушается. Только всё это было лишь началом подлинного кошмара.

Однажды Маша обнаружила, что клумба её, где посадила любимые свои цветы, лилия, уничтожена. Отец утешил, сказав, что, видно, соседский кот забрался и всё перекопал. Но потом Маша увидела, что у её куклы, которую звали Агнес, руки и ножки вымазаны землёй.

Василиса сказала как будто бы в шутку, что это она уничтожила клумбу. И рассказала ещё кое-что, что в старину таких вот кукол делали не всегда просто для забавы. Иногда мастер создавал личико — точную копию умершего в семье ребёнка.

И платье на игрушку шили из его оставшегося наряда. И вот куклу и такую копию передавали оставшимся детям. И верили, что в ней живёт добрый дух, хранитель.

— А тебе, выходит, злая досталась, — усмехнулась Василиса. — Я её выкину, — ответила маленькая Маша, дрожа от отвращения и страха. — Ох, как папа тогда расстроится.

Это же я её тебе подарила. Решит, что выкинула, потому что меня ненавидишь. С чего бы это вдруг выкинула? Постель куклу брала с собой, обедать рядом сажала.

Нет, милая, она будет с тобой рядом. Всегда, всегда. Потому что я так решила.

После этого Маша стала плохо спать, мучили кошмары. У неё пропал аппетит, а от съеденного тошнила. Врачи не понимали, в чём причина.

Но девочка просто не находила себе места. Целыми днями мучили её тревога и страх. Был и другой странный случай.

Однажды Маша играла в летней кухне, как будто варила суп для кукол, и вдруг услышала, как странный писклявый голос зовёт её по имени. Обернулась и закричала бы от ужаса, да голос пропал. Она увидела, как прямо на подоконнике скачет кукла.

Агнес взмахнула ручкой, в которой была зажата горящая бумажка, и сама вдруг как сил лишилась, что оживляли её. Упала. Бумажка подожгла газету на столе, поползло пламя.

К счастью, большого пожара не случилось. Но Василиса билась в истерике. Кричала от сумаши, как же она испугалась за дочку, и не забывала добавить, что это она, малявка, баловалась с огнём.

«Это не я, это кукла. Она меня ненавидит, и Василиса меня не любит. Эта кукла живая и злая.

Папа, выброси!» Вот что тогда кричала Маша, и всем своим детским сердечком надеялась, верила, что папа поверит, защитит и спасёт. Но, естественно, отец решил, что она лжёт, в наказание лишил всех игрушек и сладкого на два месяца. Но Василиса умоляла мужа быть милосердным к глупому ребёнку и не забирать у малышки хотя бы самую любимую игрушку, которую она, Василиса, сумела спасти от огня.

Агнес практически не пострадала. Сразу после этого случая отцу нужно было уехать в командировку. Как-то вечером Василиса и Маша сидели на кухне, пили чай, и вдруг Василиса взяла и опрокинула на себя горячий чайник.

Обожглась, закричала, а потом схватила ошарашенную и потрясённую Машу и поволокла в дом. «Ах ты, гадкая девчонка!» — толкнула в комнатку, служившую чуланом. «Посиди и подумай над своим поведением».

И перед тем, как дверь закрыть, следом зашвырнула куклу. «Вот тебе компания». Заперла, выключила свет.

Маша закричала, кинулась к двери, умоляла выпустить, простить просила, обещала всегда-всегда слушаться. Но потом затихла, потому что сзади услышала тихий смех. «Поиграем? Я тебя покусаю!» — говорил кто-то тонко так, пискляво.

Маша прижалась спиной к двери. Было темно, но она могла хорошо вообразить, как ломаными движениями кукла встаёт и топает к ней, тянется ручками деревянными. На фарфоровом личике застыла алая улыбка.

Улыбка ребёнка, который умер много лет назад, Василиса хорошо спала в ту ночь, а она утро отперла кладовку. Маша к этому времени уже не помнила себя от ужаса, и разум её сломался, будто наступили на фарфоровую статуэтку старую. Папа боялся, что я вовсе сошла с ума, заканчивала свой рассказ Мария.

Меня до двенадцати лет наблюдал психиатр. Всё это списали на детские фантазии, на то, что у меня был стресс после того, как появилась мачеха. А куклу я выкинула её, когда вернулась домой.

Сказала, что мне больше не нужны игрушки, никакие. Я бросила её в пруд и думала, что она утонула. Но теперь я понимаю, есть похожие игрушки, но это такая дикая находка.

Мария вернулась к своей истории и дальше поведала, что после возвращения домой она практически не общалась с Василисой и отцом. А когда исполнилось восемнадцать, поспешила уехать в другой город, где поселилась в общежитии. Отец пытался восстановить связь, и со временем они помирились, но в гости всё равно приезжала совсем редко.

Отца не стало больше пятнадцати лет назад. Сердечный приступ, и оказалось, что под конец жизни он всё переписал на Василису. Наследства не досталось, но это не волновало Марию практически.

Её только огорчало, что до конца, до самого конца отец верил этой женщине. Что с ней случилось дальше, не узнавала. Анатолий смотрел внимательно, чутко.

Он не казался ни шокированным, ни возмущённым. «Ну вот, я про всё рассказала», — выдохнула Маша, которая, что было удивительно для самой себя, чувствовала облегчение. «Понимаю, всё понимаю, что с таким багажом мне как-то тут нечего делать.

А скажите, милая, фамилия этой Василисы была случайно не Горина, Василиса Ивановна?» «Да», — Мария смотрела в растерянности. Возможно ли, неужели мир в самом деле так тесен, что этот мужчина знал её, эту кошмарную женщину? Итак, эта Василиса, как вы думаете, осталась в другом городе. Но вот как случай вышел.

Анатолий рассказал, что этот дом продали ему люди, в семье которых жила родственница, которую звали Василиса Горина. Это была не очень старая женщина, но она ослабла здоровьем, и кроме того, у неё начались проблемы с памятью. Поэтому, как откровенно признался хозяин, дом продававший было принято тяжёлое решение — определить её в специализированное заведение.

Сама эта семья переезжала в город. «Они передали нам дом, выходят с её вещами. И, знаете, кое-что мы на той распродаже не смогли, в общем, реализовать.

Будьте добры, принесите из библиотеки коробку. Она помечена буквой «М». Это я так отметил, что, может быть, придумаю позже, что с этим делать.

Принесите, и мы кое-что проверим». Мария сделала то, что велел Анатолий. Поставила на столик принесённую коробку.

Старик аккуратно открыл её и принялся что-то искать. «Понимаете, хотя это и не надо самим некуда девать, но кажется, как плевком в лицо прошлым хозяевам. Вот так просто взять и выбросить.

Поэтому пока держу тут. Место ведь много не занимает? Так, вот оно». На свет была извлечена небольшая фотокарточка.

«Скажите, милая, это она?». Вместо ответа Мария кивнула. На снимке была запечатлена Василиса, ещё молодая, в платье в горох.

Тут она стояла одна на какой-то набережной. То, что было давно, даже горькое, порой лучше забыть. Простить и отпустить.

Но некоторые вещи требуют детального разбора. Иначе не получится ни простить, ни отпустить. «Знаете, у меня ведь даже есть название заведения, в которое определили Василису».

«Так, как же это? Кажется, это такой интернат для пожилых лиц. Частный и благопристойный. А называется он…» Старик немного задумался.

«Да, Белые Росы. Думаю, вам нужно выбрать время и съездить туда». «Что?» — растеряно спросила Мария.

«Ну зачем? Я не понимаю. Я столько лет…» «Вот именно. То, что вы поведали, мне невообразимо.

И поверьте, я не сомневаюсь в ваших словах, хотя речь идёт о детском периоде вашей жизни. Но что-то во всей этой истории мне кажется странным. Вы так не находите?» «Возможно.

Я же понимаю, сейчас понимаю, что нет на свете проклятых оживающих кукол». «Да…» — покачал головой Анатолий. «Но зло в нашем мире порой принимает самые причудливые, изощренные формы.

Вы, милые, конечно, можете никуда не ездить. Работайте тут, живите просто. Но поверьте мне, как человеку через многое прошедшему, возможно, пришло время наконец-то взглянуть в лицо своему главному страху, чтобы он перестал вас мучить.

Поезжайте к мачехе, поговорите с ней обо всём, что было. Узнайте, почему она вас так ненавидела». «Я впервые поговорила обо всём этом с кем-то, кроме врачей», — произнесла Мария.

«И, возможно, совсем не зря потратили время», — улыбнулся Анатолий. «Ну, а теперь оставим прошлое ненадолго. Позволим жизни течь.

Сегодня замечательный день». В этот день было сделано ещё многое. Мария потихоньку осваивалась в новом доме, мальчики вели себя весьма порядочно, Кеша ещё грустила пропажа, но Мария мужественно держалась и не признавалась сыну, что игрушка в шкафу.

А после обеда возвратившийся Виктор неожиданно вручил Кеше лилового плюшевого медведя, и мальчик пришёл в неописуемый восторг по этому поводу. Несмотря на то, что состоявшийся разговор во многом изменил её планы, Мария решила не спешить и отложить поездку к Василисе на несколько дней. Тем временем большие перемены происходили не только с ней.

Старший сын Гриша возвращался как-то с речки, где всё высматривал, а подходящее ли место для рыбалки. Оказалось, вполне. Местные пацаны подсказали.

И теперь он намеревался попросить у матери, раз уж получка хорошая намечалась, удочку ему купить. Ему хотелось внести какой-то свой вклад в новую жизнь. По большей части потому, что хотя и стоило порадоваться, но смущало это положение матери.

Вроде как служанка, вроде как стыдно. Настроение скакнуло сверху вниз. И нужно же было такому случиться, что в это время по пути к дому в саду попалась эта девчонка.

С Алисой мальчик уже был знаком, но так, пара слов вежливости издалека. — О, привет! — девочка помахала ему рукой. — Можешь помочь? — А что случилось? — Гриша постарался придать себе солидный вид.

— Чего тут копаешься? — Не копаюсь, а сажаю розы. Алиса заметила его смущение и не сдерживала веселья. — Можешь подержать куст, пока ямку закопаю? Если сумеешь, конечно.

— Да чего тут уметь? — махнул рукой Гриша. Совместная посадка растения удалась. Куст прочно укрепился в центре клумбы.

— Так, а теперь мне надо… — Э, нет! — оборвал юную садовницу Гриша. — Я тут в работнике не нанимался. — Да я ничего.

— Думаешь, если моя мамка на твоего отца работает, то и мы тоже слугами стали? На самом деле, Грише Алиса очень понравилась. Она была такая симпатичная. И вот именно поэтому он и решил, что с ней нужно построже.

Потому что на себя за эту глупую симпатию он злился. — Нет, я так не думаю. Я думаю, что вообще зря папа ее пригласил.

Мы бы одни прожили. Думаешь, мне нравится, что возле моего отца какая-то чужая тетенька крутится? — А мне, думаешь, нравится, что моя мама живет в доме у какого-то чужого мужика? — в тон ответил Гриша. — Да очень надо.

Просто меня не спросила, братьев моих не спросила. Эх вы… — глянул кругом и вдруг пнул к клумбу. Сшиб маленький цветочек.

Алиса ахнула испуганно. — Эксплуататоры! — воскликнул Гриша и убежал в дом. В один из следующих дней Мария подошла к Виктору с просьбой о том, что ей нужно ненадолго отлучиться по личным делам.

— Конечно. — с улыбкой ответил Виктор. — Вас подвезти? — Нет, спасибо.

Вообще, добираться до Белых Рос было много проще вот так, на авто. Но Маше страшно не хотелось беспокоить Виктора. Ей и так казалось, что он делает для нее слишком многое.

По дороге до пункта назначения, где должны были отыскаться, хотелось верить. Ответа на мучительные вопросы прошлого, сомнения не возникали. Но уже когда добралась до места, стало тревожно.

Мария заранее узнала, как можно прийти в гости к постоялице этого места. Естественно, что никаким авантюрам тут места не было. Мария решила, что передаст сообщение как есть.

Пусть Василисе передадут, что с ней хочет увидеться она. Пусть уточнят ее имя и фамилию. И если бывшая мачеха не пожелает встречаться, что же значит такова судьба? И, в принципе, Мария такого исхода и ждала.

Но неожиданно оказалось, что Василиса хочет ее увидеть. Девушка из персонала проводила Марию до общей комнаты наподобие большой гостиной, где местные обитатели преклонного возраста общались между собой. Но в основном с пришедшими навестить их друзьями и родственниками.

Похоже, сегодня у многих состоялись желанные посещения. Здравствуй. Только и смогла выдавить из себя Мария, когда оказалась рядом с Василисой.

Конечно, естественно было ожидать, что возраст изменит ее. Но так… Где та властная статная дама? Перед ней сидела пожилая худенькая женщина в очках с толстыми линзами. «Здравствуй, Машенька», — сказала Василиса.

— Вот уж не думала, что когда-нибудь увижу тебя. Присев кресло напротив, несколько минут молчали. Первой заговорила Мария.

Она призналась, что детство свое, многие его моменты, вспоминает с теплом. Призналась, что сожалеет о том, что так быстро, резко и жестко порвала со своей семьей. Но вот Василиса взмахнула рукой, прерывая ее.

— Ты ведь не за этим пришла, верно? Тебе и меня не провести. Признавайся, зачем нашла меня? — Потому что я хочу знать, почему ты меня так ненавидела. За что? Ведь я была только ребенком.

И еще я хочу понять, что тогда произошло. Последние слова давались Марии с трудом. — С куклой.

— Ах, вот ты о чем. О чем же еще? Могла бы я и догадаться. — невесело усмехнулась Василиса.

— Слушай, раз спросила. Василиса была младшей дочерью в многочисленном своем семействе. У нее было еще пятеро сестер и два брата.

Мать и отец жили небогато, и все дети с детства были приучены к труду. Но Василиса для себя решила, что хочет иной жизни. Чтобы не думать, как бы досыта суметь поесть, на всех поделив, чтобы носить шелковые платья и смеяться каждый день.

Поэтому, когда в восемнадцать лет ей предложил выйти замуж сосед, вдвое старше, но большой начальник на фабрике, она согласилась. Но через десять лет ушла от него, стал поднимать руку, да еще завел любовницу на стороне. Потому что Василиса оказалась бесплодна…