* Родив тройню от наsuльника, Алена рыдала в голос, а когда от безысходности устроилась уборщицей, чтобы прокормить своих детей, вдруг застряла на месте, узнав в начальнике…
«Папа, а это правда, что теперь часть тебя во мне?» — спросил однажды Артем. «Правда, сынок». «Значит, мы теперь точно родные».
«Мы всегда были родными. Просто теперь еще и связаны особенным образом». Оксана наблюдала за ними из кухни.
«Отец и сын. Как много значат эти слова». К лету Артем окреп настолько, что врачи разрешили поездку на море.
Лисенко снял дом в Одессе, тихое место, вдали от шумных курортов. «Поехали с нами», — попросили дети. «Все вместе».
Оксана колебалась. Две недели вместе, под одной крышей, это слишком интимно, слишком похоже на настоящую семью. «Отдельные комнаты», — пообещал Лисенко.
«Никаких. Просто отдых для детей. Артем нуждается в морском воздухе».
Довод про Артема решил все. Оксана согласилась. Дом оказался просторным, с большой террасой и видом на море.
Дети были в восторге. Первым делом побежали к воде. Оксана и Лисенко еле успели их удержать, напомнив про солнцезащитный крем.
Дни текли размеренно. Утром — море, днем — отдых в тени, вечером — прогулки по набережной. Дети загорели, окрепли.
Артем все еще быстро уставал, но глаза сияли здоровым блеском. Однажды вечером, когда дети уснули, Оксана вышла на террасу. Лисенко сидел там с бокалом вина, смотрел на море.
«Присоединитесь?» Она села в соседнее кресло. Он налил ей вина.
«За здоровье Артема!» «За здоровье!» Пили молча, слушая шум волн. «Знаете, я много думал», — заговорил он. «О том, что случилось.
О том, что могло бы быть. Если бы я не был таким. Если бы мы встретились по-другому.
Не надо. Прошлого не изменить». «Знаю.
Но иногда хочется верить в параллельные вселенные. Где мы познакомились нормально, полюбили друг друга, создали семью. Где дети появились от любви, а не от…» «Виктор, хватит!» «Что есть, то есть».
«И знаете что? Я не жалею». Он удивленно посмотрел на нее. «Не жалеете?» «Если бы не та ночь, не было бы их.
Моих детей. Наших детей. А они — лучшее, что есть в моей жизни.
Так что нет, не жалею. Простить не могу, забыть тоже. Но жалеть? Нет».
Лисенко молча кивнул. Потянулся было взять ее за руку, но передумал. «Еще рано.
Может, всегда будет рано. Но сидеть вот так рядом, смотреть на море, знать, что дети спят в своих кроватях, здоровые и счастливые, этого было достаточно. Пока достаточно».
Осень пришла незаметно. Дети пошли во второй класс, Артем окончательно поправился. Жизнь вошла в привычную колею, только теперь Лисенко был ее неотъемлемой частью.
Он забирал детей из школы, когда Оксана задерживалась на работе. Ходил на родительские собрания. Помогал с уроками.
Другие родители давно считали их супругами, и поправлять их становилось все труднее. Однажды в ноябре Оксана заболела. Простой грипп, но свалил с ног основательно.
Лисенко взял детей к себе, впервые за все время. «Не волнуйтесь, я справлюсь. У меня гостевые комнаты, всем места хватит».
Оксана была слишком слаба, чтобы спорить. Три дня дети жили у отца. Звонили каждые несколько часов, рассказывали, как интересно.
«Мам, у папы огромная квартира. И аквариум с рыбками. И пианино.
Он готовит не так вкусно, как ты, но старается. Мам, выздоравливай скорее. Мы по тебе скучаем».
На четвертый день Лисенко привез их домой. Дети бросились обнимать маму, наперебой рассказывая о своих приключениях. Когда они убежали в свою комнату, Лисенко присел на край кровати.
«Как вы?» «Лучше. Спасибо, что взяли их». «Оксана, они мои дети.
Не нужно благодарить за то, что я о них забочусь». Он поправил ей одеяло, и от этого простого жеста что-то дрогнуло внутри. «Я приготовил суп.
Ничего особенного, но есть надо». «Дети сказали, какой вы любите». Пока она ела, он сидел рядом, рассказывал о прошедших днях.
Как Настя учила его плести косички куклам. Как Вика нарисовала его портрет. Как Артем помогал готовить завтрак.
«Знаете, что он сказал?» «Папа, когда мама выздоровеет, давай поедем все вместе в Диснейленд. Как настоящая семья». «И что вы ответили?» «Что спрошу у мамы».
Оксана отставила тарелку. «Виктор, что происходит?» «В смысле?» «Между нами». «Что происходит между нами?» Он помолчал.
«Не знаю. Честно, не знаю. Я просто.
Мне хорошо с вами. С детьми». «Будто вся моя прошлая жизнь была подготовкой к этому.
К вам». «Но вы понимаете, что между нами не может». «Понимаю.
И не жду ничего. Просто хочу быть рядом. Быть отцом своим детям.
И другом вам. Если позволите». «Другом».
Странное слово для их отношений. Но разве не стали они за эти месяцы друзьями? Партнерами в воспитании детей? Людьми, которые доверяют друг другу самое дорогое? «Диснейленд — это слишком», — сказала она вместо ответа. «Почему?» «Дети мечтают.
Это дорого». «Оксана, ну сколько можно?» «Я миллионы трачу на благотворительность». «Неужели не могу потратить на собственных детей?» «Ладно.
Но только на весенних каникулах». «И…» «Спасибо. За всё».
Он улыбнулся. Редкая искренняя улыбка, от которой лицо становилось моложе. «Это вам спасибо.
За то, что позволили войти в вашу жизнь. В их жизнь». Когда он ушел, Оксана долго лежала, глядя в потолок.
Что происходит? Почему его присутствие больше не тяготит? Почему она ждет его приходов, скучает, когда он задерживается? Неужели? Нет. Это невозможно. После всего, что было, она не может испытывать к нему ничего, кроме… Кроме чего? Благодарности за спасение Артема? Уважения за то, как он заботится о детях? Или чего-то… большего? Рождество в этот раз отмечали у Лисенко.
Дети настояли, хотели посмотреть, как папа украсит свою огромную квартиру. Квартира действительно оказалась огромной, пентхаус с панорамными окнами, видом на Днепр. Но обставлена минималистично, холодно.
Видно было, что здесь никто по-настоящему не жил. Дети моментально всё изменили. Повесили гирлянды, нарядили елку, разложили свои рисунки.
Квартира ожила, наполнилась смехом. «Папа, а почему у тебя нет наших фотографий?» — спросила Вика. «Я… Не был уверен, что имею право их ставить».
«Конечно, имеешь. Ты же наш папа». К ужину Лисенко достал альбомы с фотографиями.
За год их накопилось много. Вот первая встреча в парке, дети настороженные, он растерянный. Вот поездка в зоопарк.
День рождения. Первое сентября. Море.
«А это моя любимая», — Настя указала на снимок, где они все вместе на пляже. «Мы как настоящая семья». Оксана посмотрела на фото.
И правда, загорелые, улыбающиеся, счастливые. Со стороны не отличить от обычной семьи на отдыхе. После ужина дети увлеклись новыми подарками.
Оксана помогала Лисенко убирать со стола. «Можно включить музыку?» — спросил он. Заиграла тихая джазовая мелодия.
Оксана застыла с тарелками в руках. «Это песня. Она играла в кафе, куда мы с девчонками ходили отмечать окончание сессии.
В тот вечер. До того как…» «Простите, я выключу». «Не надо.
Это просто музыка. Она ни в чем не виновата». Они продолжили убирать в тишине, нарушаемой только тихой мелодией и смехом детей из гостиной.
«Оксана!» — вдруг сказал он. «Я должен вам кое-что сказать». Она напряглась. «Я полюбил вас». Тарелка выскользнула из ее рук, но он успел поймать.
«Что?» «Я полюбил вас. Не знаю, как это произошло. Наверное, постепенно.
Сначала восхищался, как вы воспитываете детей. Потом стал замечать, как вы улыбаетесь, когда думаете, что никто не видит. Как убираете прядь волос за ухо.
Как хмуритесь, проверяя уроки. И однажды понял, я люблю вас». «Виктор, это невозможно». «Знаю.
После того, что я сделал, я не имею права даже думать об этом». «Но сердцу не прикажешь». «Вы просто… привязались через детей. Это не любовь». «Нет.
Детей я люблю отдельно, своей отцовской любовью. А вас… вас я полюбил как женщину. Сильную, красивую, невероятную женщину, которая прошла через ад и осталась человеком».
Оксана отступила к окну. «Не надо. Пожалуйста, не надо.
Вы все портите». «Простите. Я не хотел.
Просто… просто больше не мог молчать. Обещаю, больше не буду об этом говорить. Давайте сделаем вид, что этого разговора не было».
Но сделать вид не получалось. Слова были произнесены, и теперь висели между ними. Вечер скомкался.
Оксана рано собрала детей домой, сославшись на усталость. Лисенко не удерживал, только помог донести подарки до машины. «До свидания», — сказала она, не глядя ему в глаза.
«Оксана. Я все испортил, да?» Она села в машину, не ответив. Всю дорогу домой дети восторженно обсуждали вечер, а она машинально кивала, думая о другом.
Он любит ее. Человек, который изнасиловал ее шесть лет назад, теперь говорит о любви. Это дико, неправильно, невозможно.
Но почему тогда сердце бьется так быстро? Почему она вспоминает его взгляд, его голос, его руки, осторожно поправляющие одеяло? Нет. Нет, нет, нет. Она не может.
Не должна. Это предательство самой себя, своей боли, всего, через что прошла. Но дети… Дети любят его.
Он прекрасный отец. И они мечтают о полной семье, она видит это в их глазах. Что же делать? После рождественского признания Оксана старалась держать дистанцию.
Отвечала на звонки односложно, находила причины не встречаться. Лисенко понял намек. Приходил только, когда она была на работе, общался с детьми, оставлял записки о том, что делали, и уходил до ее возвращения.
Дети заметили перемену. «Мам, вы с папой поссорились?» — спросил Артем за ужином. «Нет, что ты.
Просто у взрослых иногда бывают сложные периоды». «Но он больше не ужинает с нами. И ты грустная».
«Все хорошо, солнышко. Правда». Но хорошо не было.
Оксана ловила себя на том, что ждет его появления. Что разочаровывается, находя дома только записку. Что засыпает, вспоминая его слова.
«Я полюбил вас». «Как это возможно? Как можно полюбить женщину, которую сам же?» Нет, она не могла даже думать об этом. Прошел месяц.
Февраль выдался снежным, дети катались с горок, лепили снеговиков. Лисенко водил их, пока Оксана работала. Она видела фотографии, которые Настя выкладывала в семейный чат.
Счастливые, румяные лица на фоне зимнего парка. В день Святого Валентина произошло неожиданное. Вика принесла из школы валентинку.
«Мама, смотри!» «Мне Арсен подарил». «Красивая», — улыбнулась Оксана. «А тебе папа подарит валентинку?» «Вика, мы с папой не…
Мы просто друзья». «Но ведь друзья тоже дарят валентинки». «Вот, я сделала для тебя».
Дочь протянула самодельную открытку с кривым сердечком и надписью «Лучшей маме на свете». Вечером, когда дети легли спать, раздался звонок в дверь. Оксана открыла, на пороге никого…
