* Родив тройню от наsuльника, Алена рыдала в голос, а когда от безысходности устроилась уборщицей, чтобы прокормить своих детей, вдруг застряла на месте, узнав в начальнике…
«Я обеспечу их всем необходимым. Образование, жилье, все, что нужно. И вам.
Вы больше не должны работать уборщицей. Я куплю вам квартиру, буду платить содержание». «Стоп», — Оксана подняла руку.
«Вы хотите откупиться?» «Нет. Я хочу. Я должен.
Они мои дети». «Они мои дети. Я их родила, я их растила, я не спала ночами, когда они болели.
Где вы были все эти пять лет?» «Я не знал». «И что? Это снимает с вас ответственность за то, что вы сделали?» Повисла тишина. Где-то за окном кричали чайки.
«Что вы хотите?» — наконец спросил он. «Ничего. Мне от вас ничего не нужно.
Живите своей жизнью, я буду жить своей». «А дети? Разве они не имеют права знать отца?» Оксана горько усмехнулась. «Отца? Вы хотите быть им отцом? Водить в цирк по выходным, покупать игрушки, а потом возвращаться в свой дом к законной жене и законным детям?» «Моя жена.
Мы разводимся. Она подала документы вчера вечером». «Мне жаль.
Но это ничего не меняет». «Оксана, пожалуйста. Дайте мне шанс.
Не ради меня, ради детей. Они не виноваты в том, как появились на свет. Но они есть и они мои.
Я хочу. Нет, я буду частью их жизни». «Я подумаю», — устало сказала она.
«А теперь мне нужно идти. Смена заканчивается». Вышла из кабинета на подгибающихся ногах.
Всё. Тайна раскрыта. Что теперь будет? Следующие дни прошли как в тумане.
Оксана машинально выполняла работу, отвечала на вопросы детей, готовила ужин. А в голове крутились слова Лисенко. «Они мои дети.
Я буду частью их жизни». Имеет ли он право? Юридически да. Тест ДНК подтвердит отцовство, и тогда.
Тогда что? Совместная опека? Выходные с папой? Дети, разрывающиеся между двумя домами? А с другой стороны, разве дети не имеют права знать отца? Пусть он появился в их жизни таким страшным образом, но он есть. И, судя по всему, хочет участвовать в их воспитании. На третий день позвонила Татьяна Николаевна.
«Оксана, вас переводят на другой объект. С понедельника будете убирать в банке на Крещатике». «Почему?» «Распоряжение сверху.
Ничего личного, просто ротация кадров». Ничего личного. Лисенко убирал ее подальше от себя.
Или наоборот, освобождал от необходимости видеть его каждый день. Вечером раздался звонок в дверь. Оксана посмотрела в глазок и отпрянула.
Лисенко! «Детей уложили?» — спросил он, когда она открыла. «Можно войти?» Она неохотно впустила его. Он огляделся по сторонам.
Маленькая двухкомнатная квартира, купленная в ипотеку на материнский капитал. Скромная мебель, детские рисунки на стенах, игрушки в углу. «Извините, что пришел без приглашения.
Но мне нужно было поговорить». «Говорите». Она села на диван, он остался стоять.
«Я многое вспомнил. Ту ночь. Не все, но… Достаточно».
Он тяжело вздохнул. «Я был чудовищем. Нет оправдания тому, что я сделал.
И я понимаю вашу ненависть». «Я не ненавижу вас», — устало сказала Оксана. «У меня нет сил на ненависть».
«Я консультировался с психологом. И с юристом. Психолог сказал, что детям важно знать правду об их происхождении.
Не сейчас, конечно, но когда подрастут». «А юрист?» «Юрист сказал, что я имею право требовать совместной опеки». Оксана напряглась.
«Но я не буду», — быстро добавил он. «Не буду ничего требовать через суд. Это только навредит детям.
Я просто хочу. Хочу быть рядом. Помогать.
Видеть, как они растут. Если вы позволите». «А ваша семья? Жена, дети?» «Жена уже подала на развод.
Она. Она многое знала о моих похождениях. Эта история стала последней каплей.
Дети, им 17 и 15, они почти взрослые. Живут с матерью, меня видеть не хотят. Я и не виню».
«Поэтому вы решили переключиться на моих детей?» «Нет». Он сел напротив нее. «Оксана, я не ищу замену.
Я пытаюсь. Пытаюсь хоть что-то исправить. Я знаю, что сделанного не воротишь.
Но дети существуют. И они наполовину мои, хотим мы того или нет. Я не прошу многого.
Просто позвольте помогать. Финансово для начала. А потом, может быть…» «Что?» «Может быть, они смогут узнать меня.
Не как отца сразу, это было бы слишком. Но как? Друга семьи? Дядю Виктора? Я не знаю. Но я хочу попробовать».
Оксана смотрела на него. Странно, но сейчас он не казался тем монстром из ее кошмаров. Просто уставший мужчина средних лет, раздавленный чувством вины.
«Я подумаю», — повторила она. «Спасибо. И еще…» Он достал конверт.
«Здесь документы на счет для детей. Я буду перечислять туда деньги каждый месяц. Вы сможете тратить на их нужды.
Одежду, образование, что посчитаете нужным. Это не подачка и не откуп. Это моя обязанность как отца».
Он положил конверт на стол и встал. «Можно взглянуть на них? Хоть одним глазком?» Оксана кивнула. Они тихо прошли в детскую.
Тройняшки спали на своих маленьких кроватках. Артем раскинулся звездой, сбросив одеяло. Настя обнимала плюшевого мишку.
Вика свернулась калачиком, подложив ладошку под щеку. Лисенко стоял в дверях, и по его лицу текли слезы. «Они прекрасны», — прошептал он.
«Да», — согласилась Оксана. «Они прекрасны». Решение далось нелегко.
Оксана думала две недели, взвешивая все «за» и «против». Советоваться было не с кем, родители бы не поняли, подруг не осталось. В конце концов, решил случай.
Артем пришел из садика задумчивый. «Мам, а почему у всех есть папы, а у нас нет?» Этот вопрос он задавал уже не раз, но сегодня в голосе звучала особенная грусть. «У нас завтра утренник.
Надо прийти с родителями». Воспитательница сказала, «мама и папа». «А у нас только ты».
«Я приду обязательно». «Но ты же не папа», — упрямо сказал он. «Ванька говорит, что без папы мы не настоящая семья».
Оксана обняла сына. «Мы настоящая семья. Просто.
Не такая, как у других». «А где наш папа?» И тут она приняла решение. «Артем, а хочешь познакомиться с человеком, который… который очень хочет с вами подружиться?» «Это наш папа?» Глаза мальчика загорелись.
«Это… сложно. Давай сначала познакомимся, а потом поговорим, хорошо?» В субботу она позвонила Лисенко. Голос дрогнул, когда он услышал ее решение.
«Спасибо. Спасибо, Оксана. Где встретимся?» «В парке у пруда….
