Прийшовши на кладовище до давно загинувшого сина, невтішна жінка побачила біля могили маленького хлопчика, який щось нашіптував і плакав

А мне как раз нужен такой, как ты. — Это даже лучше, что не усыновляют. По крайней мере, тебя никто не заберёт, кроме меня.

Ведь мы же уже друзья, правда? — Ну да, наверное. Вы мне тоже нравитесь. Улыбнулся малыш.

— И ты мне нравишься. У тебя нет никаких родственников? — Нет, все умерли уже. Бабушка, дедушка, они тоже там похоронены.

Говорят, какой-то дядя есть, но я его никогда не видел. И он живёт неизвестно где. Он обо мне, может, даже и не знает.

Он папин брат, но я даже не помню, что он к нам когда-нибудь приезжал. Кажется, в другом городе жил. — Ну вот, значит, мне никто не помешает усыновить тебя.

У меня есть квартира, и я уверена, скоро будет и работа. Просто сейчас нету, а потом мы будем вместе. У меня комната есть для тебя, свободная.

Там мой сын Дима жил. Сердце опять ёкнуло. Неужели придётся Димочкину комнату отдать кому-то? Ну да, видимо, эта Димина помощь и началась.

Теперь я нужна этому малышу. И не стоит думать о том, что Димин порядок будет нарушен. Все правильно и все хорошо.

Ваня, согревшийся, поев сладкого, немного взбодрился и уверенно показывал Людмиле дорогу до детского дома. — Тётя Люда, а ты не обманешь? Ты правда меня будешь навещать? — тревожно спросил он. — Нет, конечно, не обману и обязательно буду.

— А что ты сейчас скажешь моим воспитателям? Давай ты не будешь говорить, что я ябеда, говорил про то, что мальчишки плохому учат. Они на самом деле учат, но быть ябедой ведь плохо. Можно просто сказать, что я соскучился по папе и маме и поехал на кладбище.

— Хорошо, давай так и скажем. Поговорить с воспитателями мне всё равно придётся. Надо же договориться насчёт того, чтобы мне разрешили тебя навещать.

Я надеюсь, что мы и правда скоро будем вместе. Может, уже к Новому году. — Ого! Новый год ещё не скоро! — протянул Ваня.

— Конечно, для ребёнка это не скоро. А на самом деле оставалось всего каких-то три месяца. — Время быстро пролетит, — успокоила его Людмила.

Подъехали к детскому дому, зашли. — Ага, вот он, наш путешественник! — воскликнула какая-то женщина, видимо, дежурная воспитательница, и обратилась к Людмиле. — Где вы его нашли? Спасибо, что доставили.

Он у нас не так давно, всё не может привыкнуть. — К такому привыкнуть трудно. — вздохнула Людмила.

— Но вы его не очень ругайте, пожалуйста. Он мальчик хороший. Он на кладбище был, на могиле своих родителей.

— Ох, беда, беда. Да ладно, что же мы, не понимаем, что ли? Никто его особо ругать не собирался. — Вы воспитательница? Я бы поговорить с вами хотела, как раз по поводу Вани.

— Подождите вот здесь, в холе. Я его в группу отведу, дам переодеться, мокрый весь. Ноги промочил? Ну вот видишь, кто теперь с тобой с больным возиться будет? — Я не больной, я закалённый.

Независимо ответил Ваня. Людмила дождалась воспитательницу и изложила свою просьбу. — Вы понимаете, очень меня тронул этот мальчик.

Я совсем одна осталась. У меня у самой сын пять лет назад погиб. Муж ушёл.

Раньше я ни о чём подобном даже не думала, а сейчас увидела Ваню и решила, что мне надо усыновить ребёнка. Иначе, понимаете, жизнь совершенно бессмысленной будет. Мне всего 43 года, то есть жить ещё, может быть, долго придётся.

Я как представлю, что вот так будет всё это тянуться. — Да, вы правы, конечно. По поводу усыновления — это вам лучше с заведующей поговорить.

Ну и насчёт посещений тоже. Вы, главное, не передумайте. А то ведь бывают такие люди.

Увидят ребёнка, сироту, умилятся, наобещают ему три короба. А домой вернутся поразмыслят и решат, зачем им чужой ребёнок. Ребёнок переживает потом, ждёт.

Они же сразу верят. Некоторые бедняги годами ждут, а их уже и забыли давно. Ой, нет, поверьте, со мной такого не случится.

Я уже пять лет думаю, зачем живу. Оказывается, ответ может быть совсем рядом. Может, именно этому Ване и нужны мои любовь и забота.

Может, ради него и стоит жить. У заведующей Людмилы получила разрешение на посещение Вани. А вот с усыновлением могли возникнуть проблемы.

Главным условием была постоянная и официальная работа, которой у Людмилы как раз и не было уже второй день. Работу я найду. Обязательно.

У меня вообще всё есть. И квартира, и все справки. Долгов никаких нет.

Это хорошо. Значит, ищите пока работу, а там видно будет. Вашу квартиру обследуют, дадут заключение, пригодна ли она для жизни ребёнка.

И тогда, полагаю, особых препятствий не будет. Родственников у него нет. Есть какой-то дядя, брат отца, но где он находится, неизвестно.

Никаких прав на Ваню он не предъявлял. И сомневаюсь, что когда-нибудь предъявит. Домой Людмила ехала окрылённая.

Возможно, скоро у неё начнётся другая жизнь. Полное смысла и любви. Она уже думала о том, что купит Ване для первого посещения, как переоборудуют комнату Димы.

И работа. Да, непременно нужна работа. Чем скорее, тем лучше.

А вот только где её искать? И какую? Впрочем, особых прихотей у Людмилы не было. Она была согласна на любую, лишь бы и зарплата была такая, которая не стала бы препятствием в усыновлении ребёнка. Женщина мысленно перебирала своих знакомых, у которых можно было бы попросить помощи.

Таких было не так уж много. Если честно, и вовсе не было. Увольняясь с прежнего предприятия, некоторые сами плакали, потому что не знали, где искать новое место работы.

Придётся поискать по объявлениям, наверное, решила Людмила. Некоторым вроде везёт, и мне, уверена, тоже повезёт. Сама ли судьба встала на сторону Людмилы, но работу она скоро нашла.

Прежний начальник, с которым она проработала много лет, внезапно позвонил ей буквально на следующий день после знакомства с Ваней и спросил, не устроилась ли она ещё. «Нет, что вы, когда бы я успела? Уволилась только что». «Ну и какие же планы? Наверное, отдохнуть хотите некоторое время?» «Нет, что вы, не до отдыха мне.

Да и не так-то я устала. Работа мне очень нужна». «Очень хорошо.

Я вам предложение хочу сделать. Я ведь тоже с нашего прежнего места уволился. Устроился в другую фирму.

Её мой товарищ основал. Я там начальником отдела буду и хочу набрать людей, которых хорошо знаю. Вы одна из них…