«Поздравляю, сынок! Твоя жена села на 10 лет, теперь квартира наша!» …
По предварительным данным, причиной смерти стал обширный инфаркт. Соседи вызвали полицию после того, как услышали шум из квартиры. Прибывшие на место происшествия сотрудники правоохранительных органов обнаружили записку, в которой женщина признаётся в убийстве своего бывшего мужа, совершённом семь лет назад.
В настоящее время проводится проверка. Ольга медленно опустилась на кровать, выронив газету. «Господи», — прошептала она, — «она умерла».
«Ты была у неё вчера, да?» — тихо спросила Катя. Ольга кивнула, не в силах произнести ни слова. «И она призналась?» «Да», — выдохнула Ольга, — «во всём призналась.
Я… Я позвонила в полицию, сообщила…» Катя села рядом, обняла подругу за плечи. «Ты не виновата. Она сама выбрала свой путь».
Сердце не выдержало позора и страха. Ольга уткнулась лицом в ладони. «Я не хотела её смерти.
Просто хотела, чтобы правда вышла наружу». «Так и произошло», — Катя сжала её руку. «Теперь все узнают, что ты невиновна.
Это главное». Ольга медленно кивнула. Странное чувство опустошённости и в то же время облегчения.
Тамара Ивановна мертва, но правда наконец выплыла на поверхность. Теперь можно было начать восстанавливать свою жизнь, кирпичик за кирпичиком. «Что будешь делать?» — спросила Катя через некоторое время.
— Позвонишь Алексею? — Нет, — Ольга покачала головой. — Пусть сам меня ищет. Но сначала мне нужно кое-что проверить.
Она достала из кармана куртки фиолетовый ноготь — единственную улику против свекрови. Теперь, когда Тамара Ивановна мертва, этот кусочек пластика остался немым свидетелем её преступления. «Я хочу узнать, писала ли она что-то конкретное в своей предсмертной записке», — сказала Ольга.
— Если она призналась в деталях, то моё доброе имя будет восстановлено официально. А если нет? Тогда придётся добиваться пересмотра дела с помощью этой улики и показаний её соседей, которые наверняка слышали наш разговор. Весь день Ольга провела, обзванивая из телефона-автомата различные инстанции — прокуратуру, Национальную полицию, своего бывшего адвоката.
Везде отвечали уклончиво, но в одном все были единодушны — дело будет пересмотрено в свете новых обстоятельств. Вечером, вернувшись в квартиру Кати, она обнаружила на столе записку. «Алексей приходил, очень просил с тобой поговорить, сказал, что будет ждать в кафе «Затишок» до восьми вечера.
Я уехала к маме в пригород, вернусь завтра. Ключи под ковриком, если выйдешь. Целую, Катя».
Ольга посмотрела на часы. Девятнадцать пятнадцать. У неё ещё было время, чтобы решить, хочет ли она видеть мужа.
Человека, который не верил в её невиновность. Который не навещал её в колонии. Который привёл в их общий дом другую женщину.
А с другой стороны, подумала она, он не развёлся со мной. Значит, какие-то сомнения у него были. Кафе «Затишок» находилось в двух кварталах от дома Кати.
Ольга шла медленно, всё ещё не уверенная, что поступает правильно. Но любопытство и желание поставить точку в этой истории пересилили. Алексей сидел за угловым столиком, нервно постукивая пальцами по чашке с остывшим кофе.
Он почти не изменился за семь лет. Те же русые волосы с аккуратной стрижкой, те же очки в тонкой оправе. Разве что морщин у глаз прибавилось, да во взгляде появилась какая-то затравленность.
Он увидел её, и лицо его дрогнуло, то ли от радости, то ли от страха. «Ольга», — выдохнул он, поднимаясь, — «ты пришла?» Она молча села напротив, положив руки на стол. Обручальное кольцо она сняла ещё в колонии и не стала надевать после освобождения.
Алексей заметил это. Его взгляд на секунду задержался на её безымянном пальце. «Мама умерла», — сказал он без предисловий.
«Вчера вечером. Сердечный приступ». «Я знаю», — ответила Ольга, не добавляя соболезнований.
Он поморщился, словно от зубной боли. «Не надо лицемерить. Я знаю, что ты была у неё вчера, и знаю, что она тебе рассказала».
«Откуда?» — напряглась Ольга. «Она позвонила мне сразу после твоего ухода. Была в истерике, говорила бессвязно.
Про яд, про отца, про то, что ты нашла какую-то улику». Ольга молча достала коробочку и показала ему фиолетовый ноготь. «Господи», — прошептал Алексей, закрывая лицо руками, — «значит, это правда? Всё это время это была она?» «Да», — просто ответила Ольга.
«Все это время это была она. А я отсидела семь лет за её преступление». «Почему ты не позвонила мне?» В его голосе прорезалась обида.
«Я бы приехал. Помог». «Помог?» — Ольга горько усмехнулась.
«Как ты помогал мне все эти годы? Ни одного визита, Лёша. Ни одного. Только жалкие письма в первый год, а потом тишина».
«Я не мог». Он опустил глаза. «Я… я не знал, что сказать.
Не знал, как смотреть тебе в глаза». «Потому что верил, что я убила твоего отца?» «Нет». Он резко поднял голову.
«То есть… сначала, может быть. Мама так уверенно говорила. Но потом я стал сомневаться.
Слишком много нестыковок было. Я нанимал частного детектива. Он копал, но ничего не нашёл.
А потом…» «А потом ты встретил Наташу», — закончила за него Ольга. Алексей покраснел. «Это не то, что ты думаешь.
Мы познакомились на работе. Она сама предложила… жить вместе. Я был одинок.
Пил много». «Избавь меня от подробностей». Ольга подняла руку, останавливая его.
«Это уже не имеет значения. Ты свободен, Лёша. Я подам на развод».
«А если я не хочу развода?» — тихо спросил он. Ольга уставилась на Алексея с недоверием. В его взгляде читалась какая-то болезненная надежда, словно утопающий хватался за соломинку.
«Ты несерьёзно…» Она покачала головой. «Семь лет прошло, Лёша. У тебя другая женщина, другая жизнь.
И у меня тоже… другая жизнь». «Я всё ещё люблю тебя». Его голос дрогнул.
«Всегда любил. Даже когда сомневался. Даже когда малодушничал.
Даже когда…» Он замолчал, не в силах продолжать. Ольга внимательно посмотрела на мужа. Когда-то она знала каждую черточку этого лица, каждую интонацию этого голоса.
Теперь перед ней сидел почти незнакомец. С теми же внешними данными, но совершенно другой внутри. «Нет, Лёша», — твёрдо сказала она, — «ты не любишь меня.
Ты любишь образ из прошлого, воспоминания. Ту Ольгу, которая была семь лет назад, её больше нет». «Дай мне шанс узнать тебя заново».
Он потянулся через стол, пытаясь взять её за руку, но она отстранилась. «Нет», — повторила Ольга, — «слишком поздно, слишком много боли. Ты выбрал сторону своей матери, когда мне нужна была твоя поддержка больше всего на свете.
Ты не поверил мне, не приехал, не написал даже». «Я боялся», — признался Алексей, сгорбившись на стуле. «Струсил.
Мама давила. Говорила, что ты всё равно не выйдешь раньше срока, что тебе нужно время подумать, покаяться. А потом стало поздно.
Шли годы, и с каждым месяцем порог становился всё выше». «И ты нашёл утешение в объятиях другой». Он покраснел…
