* После смерти тёти я получила в наследство старую швейную машинку Singer, а моя сестра 4-комнатную квартиру в центре Киева…
«Ваша честь», — сказал он ровным голосом, — «позвольте представить суду документы, которые полностью опровергают утверждение истцов». Он передал судье папку с бумагами. Во-первых, заключение нотариуса Елены Сергеевны Кузьминой, которая лично составляла завещание с покойной.
В заключении четко указано, что Мария Григорьевна была в здравом уме и твердой памяти. Судья внимательно изучала документы. Во-вторых, справка от лечащего врача покойной, терапевта Ирины Владимировны Соколовой.
Справка подтверждает отсутствие у Марии Григорьевны каких-либо психических расстройств или признаков деменции. «Я видела, как лицо Анны вытягивается». Они явно не ожидали такой основательной подготовки.
В-третьих, он зачитал письмо тети Марии. И, наконец, адвокат документы «Возражение!» вскочил Смирнов. Имеют самое прямое отношение.
Судья попросила документы «Весьма интересно». Адвокат явно растерялся. «Ваша честь, сам факт неравномерного распределения этого недостаточно», – перебила судья.
«Завещатель имеет право распоряжаться своим имуществом по собственному усмотрению». «Есть ли у вас медицинские заключения, свидетельства очевидцев неадекватного поведения?» «Мы… Мы готовы представить свидетелей». «Представляйте».
«Первым свидетелем со стороны истцов выступила какая-то незнакомая мне женщина. Она представилась соседкой и заявила, что тетя Мария в последние месяцы вела себя странно, разговаривала сама с собой, забывала выключить газ». «Но при перекрестном допросе выяснилось, что эта женщина жила в соседнем доме и с тетей практически не общалась.
А те случаи, которые она описывала, происходили якобы два года назад, когда тетя болела гриппом». «Следующим свидетелем был Виктор Андреевич». «Я удивилась.
Он же обещал мне помочь». «Мастер выглядел крайне неловко, когда Смирнов начал его допрашивать. «Скажите, господин Петров, когда к вам обратилась ответчица, не показалось ли вам странным, что она не знала о ценности машинки?» «Показалось», — честно ответил Виктор Андреевич.
«А не могло ли это быть игрой, попыткой скрыть истинные знания?» «Не знаю. Мне показалось, что она действительно ничего не знала. Но ведь если бы завещательница была в здравом уме, она бы объяснила племяннице ценность подарка?» «А может быть, и объяснила, только по-своему».
«Что вы имеете в виду?» «Мария Григорьевна была очень мудрой женщиной. Она хотела, чтобы Ольга Алексеевна сама все узнала, сама прошла этот путь. Это было испытанием».
«Возражение!» — вскричал Смирнов. «Свидетель высказывает предположение». «Принимается», — согласилась судья.
«Господин Петров, излагайте только факты». «Факт в том», — твердо сказал мастер, «что Мария Григорьевна прекрасно понимала ценность машинки. Она специально приносила ее ко мне на профилактику каждый год и всегда подчеркивала, что это семейная реликвия.
Теперь настала очередь наших свидетелей. Первой выступила нотариус Елена Сергеевна. «Мария Григорьевна приходила ко мне три раза», — рассказывала она.
«Каждый раз обдуманно, спокойно обсуждала детали завещания. Никаких признаков неадекватности я не наблюдала. Более того, она объяснила мне мотивы своего решения.
«Что именно она говорила?» — спросил Александр Васильевич. «Что старшая племянница думает только о деньгах и не сможет сохранить семейную память. А младшая — добрая и ответственная.
Именно ей можно доверить родовое наследие». Анна побледнела, услышав эти слова. Следующим свидетелем была тетя Надежда, соседка умершей тети.
«Мария была здоровой женщиной», — уверенно говорила она. «Умной, рассудительной. До последнего дня сама ходила в магазин, готовила, шила.
Никакого маразма у нее не было». «А как она относилась к племянницам?» — спросил адвокат. «По-разному.
Ольгу любила, это правда. Говорила, что у нее душа чистая, не то, что у некоторых. А про Анну высказывалась, ну, не очень лестно.
Что именно говорила? Что жадная она и бездушная. Что только за деньгами и приезжает. Я видела, как Анна сжимала кулаки от злости».
Последним свидетелем был врач тети, Ирина Владимировна Соколова. Пожилая женщина в белом халате говорила четко и убедительно. «Я наблюдала Марию Григорьевну последние пять лет.
Никаких психических отклонений или признаков деменции у нее не было. Более того, она отличалась ясным умом и хорошей памятью даже для своего возраста». После допроса свидетелей судья объявила перерыв.
В коридоре ко мне подошла Анна. «Ольга», — сказала она тихо, — «давай все-таки договоримся. Половину мне, половину тебе.
По справедливости». «По справедливости все уже распределила тетя Мария». «Да брось ты.
Семьдесят миллионов. Тебе что, жалко поделиться с родной сестрой?» «Не жалко, но это не твое». «Мое», — вспыхнула Анна.
«Я старшая. Я имею больше прав». «На что прав? На драгоценности наших предков? Ты даже не знала, что мы из дворянского рода».
«Да какой дворянский род? Выдумки — это все. Документы — не выдумки». К нам подошел Алексей.
«Ольга, я последний раз предлагаю тебе договориться», — сказал он угрожающе. «Либо делишься добровольно, либо мы найдем другие способы». «Какие способы?» «А такие, что пожалеешь».
«Мне угрожаешь?» «Предупреждаю». Александр Васильевич, подслушавший разговор, подошел к нам. «Господа, советую воздержаться от угроз.
Это может быть расценено как попытка принуждения к отказу от наследства». Алексей и Анна отошли в сторону, что-то яростно обсуждая. После перерыва начались прения сторон.
Смирнов говорил красиво, но по существу повторял одно и то же. Неравномерность распределения наследства якобы свидетельствует о неадекватности завещательницы. Александр Васильевич в ответной речи был блестящ.
Он логично и убедительно доказывал, что тетя Мария была в здравом уме, а ее решение имело глубокие основания. «Ваша честь», — заключил он, «перед нами не случайная прихоть больной старушки, а обдуманное решение мудрой женщины, которая хотела сохранить память о своих предках и передать фамильные ценности достойному потомку». Судья удалилась на совещание.
Ожидание длилось больше часа. Я нервничала, несмотря на уверенность адвоката в нашей победе. Наконец судья вернулась.
В зале стояла абсолютная тишина. «Встать, суд идет», — объявил секретарь. Изучив материалы дела, заслушав свидетелей и представителей сторон, начала судья…
