* После похорон матери мне досталась ее любимая, но старая картина, а сестре — ее три дачи…

Теперь твоя работа деточка. У тебя рука твердая и глазомерный. Нужен твой реставраторский скальпель.

И микроскоп. Сердце колотилось где-то в горле. Это был самый ответственный момент в ее профессиональной жизни.

Она села за микроскоп установила подсветку. Сергей Петрович встал за ее спиной затаив дыхание. Под многократным увеличением поверхность картины выглядела как потрескавшаяся высохшая земля.

Она взяла самый тонкий скальпель. Ее пальцы привыкшие к работе с хрупкой бумагой и пергаментом двигались уверенно и точно. Она выбрала крошечную едва заметную трещинку в краске.

И очень-очень осторожно миллиметр за миллиметром начала снимать верхний слой. Это была ювелирная работа. Маленькая частичка темно-коричневой краски отделилась превратившись в пылинку.

Елена сдула ее. И замерла. Под ней была не грубая основа холста как она ожидала увидеть.

Под ней была краска. Другая яркая сочная совершенно иного оттенка. Это был крошечный с булавочной головку фрагмент чистого пронзительного синего цвета.

Сергей Петрович прошептала она не отрываясь от окуляров микроскопа. Он наклонился чтобы посмотреть. Долго молчал.

Так я и думал произнес он наконец и в его голосе звучало и восхищение и ужас. Боже мой Мария какая женщина! Елена отодвинулась от микроскопа пытаясь осознать то что она только что увидела. Это меняло все.

Абсолютно все. Ее мать не просто купила где-то картину и прятала ее. Она не была случайным владельцем.

Она была активным участником сокрытия. Она ее мама библиотекарь художник-любитель взяла бесценный шедевр Сидоренко и своими собственными руками написала поверх него другую картину. Грубоватую простую копию похожую по композиции чтобы скрыть замаскировать похоронить оригинал под слоем дешевой краски.

Она не просто хранила тайну. Она ее создала. И это была загадка куда более глубокая чем просто спрятанное сокровище.

Открытие было настолько ошеломляющим что Елена почувствовала как комната качнулась. Она смотрела на крошечную точку синей краски в окуляре микроскопа и эта точка разрасталась заполняя собой все сознание. Ее мать ее тихая скромная мама которая учила ее аккуратно подклеивать книжные переплеты сама совершила этот акт вандализма.

Или спасения. Она она нарисовала поверх прошептала Елена отодвигаясь от микроскопа. Да медленно произнес Сергей Петрович снимая очки и протирая глаза.

Она не просто спрятала ее. Она создала для нее камуфляж. Сделала ее невидимой.

Она пожертвовала одной картиной чтобы спасти другую. Это поступок невероятного мужества. И отчаяния.

Он снова сел за стол на котором были разложены листы с расшифровками из маминого блокнота. Теперь эти хаотичные записи обретали новый зловещий смысл. Теперь понятно почему она так тщательно описывала покупку красок растворителей.

Я думал это для реставрации для консервации. А она создавала подделку. Подделку чтобы скрыть оригинал.

Для Елены это открытие было очередным землетрясением. Ее образ матери и так пошатнувшийся в последние дни теперь рассыпался в пыль. Она была не просто хранительницей.

Она была бойцом. Она вела свою тайную одинокую войну и никто даже ее собственные дочери об этом не догадывался. А долги которые Ольга считала предательством были ценой этой войны.

Но зачем? спросила Елена глядя на Сергея Петровича. Зачем такие сложности? Почему просто не спрятать ее получше? Потому что в какой-то момент просто прятать стало опасно. Вспомни советские времена обыски конфискации.

Картина такого уровня даже просто лежащая в чулане это приговор. А так так это просто унылый пейзаж мазня неизвестного художника не представляющая интереса для властей. Она спасала не только картину.

Она спасала себя. И возможно свою семью. Сергей Петрович снова углубился в записи.

Теперь когда у них появился ключ к разгадке дело пошло быстрее. Он сосредоточился на самых ранних записях сделанных еще не маминой а другой мужской рукой. Вероятно рукой ее отца деда Елены.

Вот сказал он ткнув пальцем в строчку. Фамилия. Повторяется несколько раз в самом начале.

Шевченко. И инициалы Н П. Сергей Петрович замер. Он смотрел на эту фамилию так словно она была ядовитой змеей.

Шевченко Николай Павлович Шевченко. Не может быть. Он вскочил и начал лихорадочно рыться в своих книгах вытаскивая с полок тяжелые монографии по истории днепровской промышленности.

Так и есть. Воскликнул он раскрыв одну из книг. Шевченко.

Крупнейшие промышленники меценаты коллекционеры. Владели заводами шахтами. Их коллекция авангардистов считалась одной из лучших в Украине.

Они исчезли. Вся семья. Расстреляны в 37-м.

Или сгинули в лагерях. Их имущество было национализировано разграблено. Часть картин осела в музеях а самые ценные просто испарились.

Елена слушала и ледяной ужас сковывал ее. Картина была не просто бесценной. Она была краденой.

Или что это значит Сергей Петрович? Что мой дед он украл ее? Нет. Отрезал он. Не думаю.

Судя по этим записям он не вор. Он хранитель. Скорее всего Шевченко предчувствуя беду отдали ему картину на сохранение.

Доверили самому верному человеку. А потом потом их не стало. И твой дед а затем и твоя мать остались с этим сокровищем на руках.

Сокровищем которое невозможно было вернуть и опасно было хранить. Они оказались заложниками чужого достояния и собственной чести. Эта версия была еще страшнее.

Одно дело владеть бесценной вещью. И совсем другое нести за нее ответственность перед мертвыми. Но история на этом не закончилась.

Сергей Петрович используя свои старые связи сделал несколько звонков. Своим коллегам в столичном музее старым антикварам. Он говорил тихо туманно задавая наводящие вопросы о пропавшей коллекции Шевченко.

И через два дня он получил ответ. Плохи наши дела Леночка сказал он положив трубку. Лицо его было серым.

Семья не вся сгинула. Остались потомки. Боковая ветвь которая успела эмигрировать в двадцатые.

Они вернулись в Украину в девяностые. И они не просто вернулись. Они вернули себе часть активов создали огромный фонд.

И все эти годы они ищут. Они потратили целое состояние на поиски своей коллекции. У них лучшие юристы лучшие частные детективы.

Он подошел к Елене и положил ей руку на плечо. Это очень могущественные люди. И очень неуступчивые.

Газеты писали что они годами судятся с европейскими музеями за одну-единственную акварель. И выигрывают. Они не остановятся ни перед чем чтобы вернуть свое.

Елена почувствовала как земля уходит из-под ног. Капкан захлопнулся. С одной стороны Алексей и Ольга готовые упечь ее в психушку.

С другой всесильные наследники которые узнав правду раздавят ее как букашку. Картина из дара превратилась в проклятие. В бомбу замедленного действия которая лежала в этой комнате.

Мне нужно домой прошептала она. Ей вдруг отчаянно захотелось оказаться в своей квартире пусть даже пустой и враждебной. Ей нужно было подумать.

Одной. Сергей Петрович не стал ее отговаривать. Картины и документы остаются у меня.

Это даже не обсуждается. Иди. Но будь осторожна.

И помни ни слова никому. Дома было тихо. Слишком тихо.

Елена прошла по комнатам. Пыль тонким слоем лежала на мебели. Алексей так и не появлялся.

Она села на диван. Что делать? Позвонить этим Шевченко? Прийти с повинной? Здравствуйте у меня ваша картина стоимостью в десятки миллионов которую моя семья прятала сто лет. Они не дадут ей награды.

Они обвинят ее в укрывательстве краденого. А Алексей и Ольга с радостью дадут показания что она невменяемая воровка. Это конец.

Она сидела так наверное час. Не двигаясь. В голове была абсолютная пустота.

Не было ни страха ни отчаяния. Только тупая серая усталость. И в этой оглушающей тишине раздался резкий требовательный звонок в дверь.

Елена вздрогнула так будто ее ударило током. Кто это мог быть? Алексей? Ольга? Она медленно встала и на негнущихся ногах подошла к двери. Посмотрела в глазок.

На площадке стоял незнакомый мужчина. Высокий в безупречно шитом темном костюме который стоил наверное как ее машина. У него было спокойное непроницаемое лицо и холодные внимательные глаза.

Он не был похож ни на бандита ни на полицейского. Он был похож на хирурга перед сложной операцией. Уверенный точный безжалостный.

Сердце заколотилось в паническом ритме. Она прислонилась лбом к холодной двери молясь чтобы он ушел. Но он не уходил.

Он просто стоял и ждал. Он знал что она дома. Наконец собрав остатки воли она повернула ключ в замке и приоткрыла дверь.

Мужчина не улыбнулся. Он посмотрел ей прямо в глаза. Елена Сергеевна Кравченко? Его голос был таким же спокойным и холодным как и его взгляд…