* После похорон матери мне досталась ее любимая, но старая картина, а сестре — ее три дачи…

Это была спланированная хладнокровная операция. Они не просто хотели выставить ее сумасшедшей в глазах друзей и родственников. Они создавали ей репутацию.

Репутацию неуравновешенной больной женщины с бредом величия и непредсказуемым поведением. И тут же ее телефон взорвался. Сообщения посыпались одно за другим.

Десятки сообщений. От общих знакомых бывших одноклассников коллег Алексея подруг Ольги. Лицемерное сочувствие смешивалось с плохо скрытым любопытством и осуждением.

Елена держись. Горе страшная штука. Главное не замыкайся в себе.

Может тебе стоит поговорить с психологом? У меня есть хороший контакт. Лен ну зачем ты так с Ольгой? Она же за тебя волнуется. Верни картину не усугубляй.

Каждое сообщение было как пощечина. Они превратили ее личное горе в публичное шоу. Они вывернули ее жизнь наизнанку и выставили на всеобщее обозрение в самом уродливом виде.

Она отключила звук на телефоне но экран продолжал вспыхивать освещая ее окаменевшее лицо. Нужно было выйти. Купить хлеба молока.

Сделать что-то простое нормальное чтобы доказать самой себе что мир не рухнул. Она накинула куртку и вышла на улицу. Ближайший продуктовый был в их же доме на первом этаже.

Маленький магазинчик где она знала всех продавщиц а они знали ее. У кассы она столкнулась с соседкой с пятого этажа тетей Валей. Обычно приветливая и болтливая тетя Валя всегда останавливалась чтобы обсудить погоду или цены.

Сегодня она увидела Елену и замерла. Ее улыбка сползла с лица. Она посмотрела на Елену странным взглядом смесь жалости страха и какого-то брезгливого любопытства.

Здравствуй Леночка сказала она тихо почти шепотом и не дожидаясь ответа поспешила к выходу крепче прижимая к себе сумку с продуктами. Елена стояла посреди магазина и щеки ее пылали. Все.

Они добились своего. Слух уже пополз по дому по району. Она чувствовала на себе взгляды других покупателей слышала за спиной шепот.

В один миг она превратилась из обычной женщины переживающей потерю в городскую сумасшедшую опасную и непредсказуемую. Она бросила корзинку с продуктами прямо там между стеллажами и выбежала на улицу. Задыхаясь от унижения и бессильной ярости она брела по двору не разбирая дороги.

И тут в этом тумане отчаяния к ней пришло страшное ледяное понимание. Это не просто месть. Это не просто попытка надавить на нее чтобы она отдала картину.

Это было гораздо хуже. Это была подготовка. Они методично шаг за шагом создавали образ невменяемого человека.

Собирали доказательства ее неадекватности. Все эти слова нестабильно фантазии непредсказуемое поведение это не просто оскорбление. Это термины.

Юридические термины. Они готовили почву для того чтобы в один прекрасный день прийти в суд или в органы опеки и заявить что она не способна отвечать за свои действия. Чтобы лишить ее не просто картины.

А дееспособности. Чтобы отобрать у нее все включая право на собственную жизнь. Атака перешла с физического уровня на совершенно новый тотальное уничтожение ее личности.

Осознание их плана ударило Елену так сильно что она остановилась посреди двора хватая ртом воздух. Унижение которое она чувствовала минуту назад сменилось ледяным животным страхом. Они хотели не просто отобрать картину.

Они хотели стереть ее объявить сумасшедшей и забрать себе право распоряжаться ее жизнью. И мир им верил. Верил красивой картинке в интернете слезам Ольги и обеспокоенному тону Алексея.

В этот момент она поняла что сидеть и ждать это путь к поражению. Прятаться в квартире отключать телефон избегать взглядов соседей именно этого они и добивались. Ее изоляция была частью их плана.

Ей нужно было действовать. И единственным кто был на ее стороне был Сергей Петрович. Она не пошла домой.

Она поймала такси и поехала прямо к нему. Она не звонила боясь что ее телефон прослушивают. Эта мысль уже не казалась паранойей.

Он открыл ей дверь своей старой профессорской квартиры забитой книгами до потолка. Увидев ее лицо он ничего не спросил. Просто провел на кухню налил в стакан воды и положил перед ней таблетку валерьянки.

Пей сказал он коротко. А потом рассказывай. Елена рассказала все.

Про ночной визит Алексея про запись с камеры про видео Ольги и шквал сообщений. Она говорила сбивчиво перескакивая с одного на другое но он не перебивал. Он просто слушал и его лицо становилось все более мрачным.

Когда она закончила он долго молчал барабаня пальцами по старому деревянному столу. Мерзавцы произнес он наконец. Не просто мерзавцы а расчетливые хладнокровные мерзавцы.

Они играют по-крупному. Твоя сестра и твой муж. Он произнес это слово с нескрываемым отвращением.

Они готовят юридическую базу. Признание недееспособной. Это позволит им стать твоими опекунами и распоряжаться всем твоим имуществом.

Включая картину. Его слова подтвердили ее худшие страхи. Что мне делать Сергей Петрович? То что мы и собирались делать ответил он твердо.

Только быстрее. Нам нужны неопровержимые доказательства. Одного сертификата из хранилища мало.

Нужна полноценная экспертиза. И нам нужно понять что зашифровано в этом блокноте. Это наш единственный козырь.

Сейчас они создали свой рассказ свою правду. Мы должны противопоставить им нашу. Настоящую.

Он встал. Поехали в твою мастерскую. Немедленно.

Картина должна быть у меня. У тебя дома или в твоей норе она в опасности. Мою берлогу они штурмовать не решатся.

Дорога в мастерскую была пыткой. Елене казалось что за ними следят что из каждого окна на нее смотрят осуждающие глаза. Она сидела в машине Сергея Петровича старенькой Волги и вжималась в сиденье.

В мастерской было тихо и пахло пылью. Сергей Петрович первым делом осмотрел замок. Ковырял дилетант пробурчал он.

Повезло что замок старый советский. Его ломом не всегда возьмешь. Они достали картину.

Сергей Петрович долго рассматривал ее при свете мощной лампы почти прижимаясь к холсту. Да потемневшая грязная. Лак растрескался.

Но сам холст посмотри какая основа. Качество. Не похоже на работу самодеятельного художника.

Мама немного рисовала тихо сказала Елена. Но так для себя. Пейзажи натюрморты.

Мария была талантливой женщиной кивнул Сергей Петрович. Но не настолько. Здесь что-то другое.

Он перевез картину к себе домой. Его квартира на последнем этаже сталинского дома была не просто жильем а чем-то средним между библиотекой и лабораторией. В одной из комнат у него было оборудовано место для работы большой стол специальные лампы микроскоп.

Оставим ее здесь на пару дней сказал он. Пусть акклиматизируется. А мы пока займемся блокнотом.

Следующие несколько дней превратились в странный лихорадочный марафон. Елена почти не выходила из квартиры Сергея Петровича. Она отключила телефон чтобы не видеть новых сообщений и постов.

Она спала на старом диване в его кабинете а все дни напролет они сидели над маминым блокнотом. Сергей Петрович вооружившись лупой и стопками исторических справочников пытался разгадать шифры а Елена перепечатывала все записи в компьютер систематизируя их. Это была кропотливая изнурительная работа.

Мамины записи были хаотичны. Даты инициалы номера каких-то документов пометки о погоде названия маленьких забытых станций на Западной Украине. Но постепенно очень медленно из этого хаоса начала проступать система.

Сергей Петрович предположил что это не просто дневник перемещений картины. Это был еще и финансовый отчет. Суммы потраченные на аренду банковских ячеек в разных городах на услуги каких-то людей обозначенных только инициалами на материалы для консервации.

Она не просто прятала ее бормотал Сергей Петрович вглядываясь в очередную страницу. Она за ней ухаживала. Она боролась за ее жизнь.

Вот откуда долги Леночка. Вот куда ушли все деньги от тех кредитов. Не на себя.

На нее. Он кивнул в сторону комнаты где стояла картина. На третий день Сергей Петрович сказал Все.

Пора смотреть. Он принес картину в свою лабораторию и установил ее на мольберт. Сейчас мы заглянем ей под кожу.

Он выключил верхний свет и комната погрузилась в полумрак. Затем он включил ультрафиолетовую лампу. Елена ахнула.

Под мертвенно-фиолетовым светом унылый осенний пейзаж преобразился. Он начал светиться неравномерно пятнами. Какие-то участки оставались темными а другие наоборот ярко флуоресцировали.

Вот оно прошептал Сергей Петрович аномалии. Разные пигменты разный химический состав. Это значит что слоев краски несколько.

И они из разных эпох. То что мы видим верхний слой. Сравнительно недавний.

А под ним под ним есть что-то еще. Он указал на самый неприметный угол картины на маленький кусочек земли у подножия дерева. Здесь свечение самое слабое.

Значит верхний слой самый тонкий. Попробуем здесь. Он посмотрел на Елену….