Поправляя подушку умирающей дочери богача, санитарка укололась о булавку. А спрятавшись и подслушав разговор ее мачехи, ОБОМЛЕЛА…

Медсестра повысила голос. — Когда заплатите, тогда и будете диктовать условия. А пока что мы тут на равных.

— И хватит уже жать эти конфеты, пока диабет не заработали. А то помрете еще не заплатив. Медсестра поставила пузырек с ядом на полочку, ловко замаскировав его другими пузырьками, и обе женщины вышли из палаты.

Стук каблуков по кафельному полу больницы удалился. Василиса сидела в своем укрытии ни жива, ни мертва. Не может быть.

Не может просто того быть. Судьба снова свела ее с этой мерзкой женщиной, с этой обманщицей и аферисткой, которая оставила ее без отца и без средств существования. Она узнала Алевтина.

И судя по тому, что та наговорила медсестре, и чем они тут занимались, отец Леры и отец Василиса были далеко не первой и не последней жертвой ненасытной ведьмы. Надо было что-то делать. Но что? Что могла предъявить Василиса? У нее не было доказательств.

А это, несомненно, была Алевтина. Она не могла ошибиться. И главным доказателем были как раз конфеты.

Василиса нашла на полу фантик, который та бросила. Это были именно те конфеты, которые просто обожала Алевтина. И лопала их не переставая.

На удивление не прибавляя веся. Она могла сожрать их за целый день килограмм, а на следующий день снова купить килограмм и снова слопать. Девушка аккуратно разобрала пустые пузырьки на полке и нашла именно тот, без всяких надписей.

Это, несомненно, был пузырек с ядом. Что делать? И тут у девушки мелькнула забавная мысль. Василиса, сломя голову, побежала в близлежащий магазин.

Она точно знала, что там продавались конфеты, так любимые ее мачехой. Она купила немного и попросила упаковать их в красивую коробку. Затем девушка взяла шприц и напитала эти конфеты тем самым ядом из пузырька, который только что утащила.

А в пузырек она налила физраствор. Теперь медсестры могут сколько угодно пытаться навредить малышке. У них определенно ничего не получится.

На коробку с конфетами Василиса приклеила поздравление Алевтине и отправила ее с курьером по адресу, который был указан в истории болезни Леры. Наверняка Алевтина обитала именно там, ведь это Лериного отца она окучивала сейчас на предмет его состояния. И даже если аферистки там не будет, там будут знать, кому их передать.

Девочка без каждодневной дозы яда стала приходить в себя. Медсестры старались изо всех сил, и кто-то даже подлил псевдояд в виде физраствора девочки в еду. Никто и ничего не понимал, что происходит.

Ни одна из медсестер не могла объяснить этот феномен. Почему Лера употребляла яд, а становилась только здоровее? Василиса ходила и поглядывала на них с ухмылкой. Интересно было осознавать, что все все знают, и никто ничего не может сделать.

Не могут же они сказать, что травят ребенка, а ребенок все здоровее делается. В конце концов медики были вынуждены сообщить отцу девочки, что та идет на поправку. Вот так Василиса, практически ничего не делая, спасла Валерию.

Теперь уже никто не запрещал ей приходить в палату к девочке и играть с ней. Валерия и Василиса очень подружились. Девочка рассказала ей, что раньше, очень давно, так давно, что она уже и не помнит, у нее была настоящая родная мама.

Но потом она куда-то поехала и больше не вернулась. Папа рассказал ей, что мамочка полетела на небо, теперь она живет там и смотрит на нее сверху. Потому она должна вести себя хорошо, чтобы мамочка не расстраивалась.

А иначе она будет плакать, а у нас будут идти дожди. Но знаешь что? Девочка доверительно наклонилась к Василисе. Я в это не верю, я сто раз вела себя очень даже хорошо, а дождик лил почти всю неделю.

Так что моя мама тут ни при чем. Я знаю, что с ней случилось. Она умерла.

А кто тебе сказал такое? спросила Василиса. Это мне мачеха сказала, ответила девочка. Она мне каждый раз говорила об этом, когда папы дома не было.

Она меня даже на могилу к маме возила. Я все видела. Вот же ужас какой, сказала Василиса, а про себя подумала, что эта гадина еще и не на такие подлости способна.

Я просто подыгрываю папе, чтобы он не расстраивался. Сказала девочка, а потом вдруг погрустнел. Из ее глаз закапали слезинки.

Чтобы она с папой ничего не сделала, мачеха сказала, что я ничего не должна говорить папе, иначе она отправит его к моей мамочке. А ее я должна называть мамой. Мне так противно, но приходится.

Девочка еще долго и много жаловалась на мачеху. У Василисы в буквальном смысле волосы стояли дыбом от того, что рассказывала ребенок. Тут было недостаточно отомстить.

Просто начинив конфеты яда, которые в худшем случае заставят взрослого человека провести несколько дней на горшке, а то и просто вызовет небольшое недомогание, как при простуде. Тут надо было действовать радикально. Надо было все рассказывать полиции и отправлять эту предприимчивую аферистку за решетку, пока от ее алчности еще кто-нибудь не пострадал.

Вскоре к Валерии приехал ее отец. Когда он вошел в палату к дочери, и их взгляды с Василисой встретились, она чуть не обмерла, как будто увидела привидение. Имена родителей не были записаны в истории болезни Валерии, только адрес…