По накатанной трассе Киев — Одесса мчался автомобиль…

– Колодец-то? С другой… ,– махнул рукой дед, – Не стало там воды, так тут раскопали, жилу нашли.

– Мам, так чего теперь? В сизо меня, да? Теперь в наручники? Мам?

– А хороший дом-то был, – тянул за душу дед, глядя совсем не на развалины, а на дома по улице напротив, – Хороший – высокой, дубовой. Мезонин такой – строить умели. Чай за два миллиона продать можно было бы. А вот на ж тебе… погорел.

– Поехали уже, чего стоять-то! Только время потеряли! – нервничала дама, села с сыном в машину, хлопнула дверцей, губы ее тряслись.

Водитель выставил тяжелую корзину деда на землю, сел, завел мотор.

Дед наклонился к раскрытому окну.

– А на кладбище-то к матери, к Шуре, проводить тебя, Лёнь? Не далеко тут, километра два…

– Не надо. Спешим мы…, – автомобиль рванул с места, а водитель с удивлением подумал, что дед знает его имя. Надо же – в этой глухой деревне о нем помнили.

Дед смотрел вслед пылящему автомобилю до тех пор, пока он не скрылся в перелеске. Думал дед – это ж надо! Это ж надо так родные места забыть! Уж не помнит и где дом родной.

А потом дед вздохнул, подцепил на локоть корзину и направился в дом по другую сторону улицы. Открыл щеколду, зашёл в калитку, подошёл к дубовому дому с мезонином, окликнул:

– Шур, Шура! Ты где?

Из-за дома показалась пожилая женщина, она вытирала о фартук руки.

– Тута я. Выпёстываю своих цыпочек, тридцать штук уж … Вернулся, слава тебе Господи! А мы уж с Клавой переживали, как обратно-то ты… Ох, опять полна корзина! Сухо ведь, а грибы прут. Чай устал, Мить. В даль такую…

– Так на болотах как раз, душнота грибная. А меня подбросили обратно-то…

– Кто ж?

– Так дачники какие-то. Место себе ищут. Показал им погорелище Смирновых.

– Вот и хорошо, что подбросили, а то – спина-то твоя… Ну и чё? Понравилося им?

– Не-ет. Дорого, говорят. Земля-то у нас нынче, сама знаешь… А дома, так вообще не укупишь – цены-то заломили.

– Да-а. С ума посходили с этими ценами. Но нам-то что… Нас это не касается. Мы свои хаты продавать не собираемся. Доживаем… А там уж… Хотят продают, хотят… – она махнула рукой, разговор о том, что сын совсем забыл тяжел, неприятен и уж сто раз переговорен.

– И то верно, нам-то чего, – дед подхватил корзину, – Часикам к пяти подходи. Переберем грибочки и поужинаем у нас. Мы вчерась уж картошку копнули.

– Ах, копнули? И как?..