* Папа не умер, он под полом, — сказала маленькая девочка, и полиция начала копать…

В течение нескольких дней после официального обвинения Марии, следственная группа Сергея получила подробный финансовый отчет от Центрального банка Украины. Файл был более 50 страниц, в котором были перечислены все транзакции Марии Сидоренко за три месяца, предшествующие преступлению. Алексей Морозов листал каждую страницу, нахмурившись, когда увидел повторяющийся узор снятий наличных, всегда в два часа ровно ночи, в то же время, когда Мария утверждала, что не могла спать и ходила за продуктами.

Но в это время никакие магазины не работали. Она не ходила за покупками, твердо сказал Алексей. Она платит кому-то или покупает материалы в обход учета.

Сергей кивнул. Проверить расположение банкоматов рядом с ее домом, поискать камеры видеонаблюдения в радиусе 3 КМ. Через три часа молодой офицер по имени Натан Роденко вернулся с записью с банкомата всего в двух кварталах от дома Марии.

На записи Мария была в шляпе и темных очках, снимая более 8 тысяч долларов наличными ровно в два часа 16 минут ночи, за три дня до исчезновения Дмитрия. Сергей посмотрел на Алексея. Денег нет, следов нет, посреди ночи, она готовилась к чему-то, о чем никто не должен был знать.

Алексей добавил, или готовилась к жизни без Дмитрия. Прокурор Ирина Мартынова расширила расследование, направив официальный запрос в Государственный реестр недвижимости. Им нужно было подтвердить право собственности на дом, в котором жили Мария и Дмитрий.

Отчет пришел, дом полностью принадлежал Дмитрию, унаследован от отца и числился на его имя до брака. У Марии не было на него законных прав. Сергей внимательно изучил документ и мрачно сказал, мотив очевиден.

Если Дмитрий разведется с ней, она потеряет дом, ребенка, все. Убийство – единственный способ все это сохранить. Ирина кивнула, нам также нужно тщательнее изучить ее отношения с Семеном Белоусовым.

Даже если он не был напрямую замешан, он мог быть эмоциональным катализатором. Семена Белоусова вызвали во второй раз, на этот раз без кофе, без воды и без улыбок. Сергей и Ирина сидели напротив него, в холодной серой комнате, под резким флуоресцентным светом.

«Мы изучили твой телефон», – начала Ирина, – «там сотни сообщений между тобой и Марией». В одном из них она пишет, «Скоро я буду свободна, жди меня». А ты отвечаешь, «Не делай ничего, о чем пожалеешь».

Семен тяжело проглотил, «Я не знал об убийстве, но ты знал, что Дмитрий собирается подать на развод». Сергей надавил, «Да», – Мария говорила мне. Она сказала, что Дмитрий заберет Анну.

Она сломалась. «Я думал, ей просто нужен был кто-то, с кем можно поговорить. Я не знал, не думал».

«Обещала ли она тебе что-то?» – спросила Ирина прямо. Семен опустил голову, она сказала, если Дмитрий исчезнет, она продаст дом. Ей нужны были деньги, чтобы переехать со мной в Львов.

Сергей ударил ладонью по столу, то есть она убила его ради дома, а потом собиралась начать все сначала с тобой. Семен дрожал, «Я не думал, что все зайдет так далеко, клянусь». В участке Ирина потребовала тщательного расследования цифровых банковских счетов, особенно криптовалютных транзакций.

Натан обнаружил скрытый кошелек, куда Мария перевела до 16 тысяч долларов почти через неделю после того, как Дмитрий был объявлен пропавшим. Алексей закурил сигарету и вышел из участка, Сергей последовал за ним, положив руку ему на плечо. «Невероятно!» – выдохнул Алексей струю дыма.

Она убивала не в приступе ярости, она тщательно все спланировала. «Не просто спланировала», – сказал Сергей медленно, «она превратила своего единственного ребенка в невольного свидетеля. Она не просто убила Дмитрия, она украла все детство Анны».

Той же вечером Екатерина сидела, читая материалы дела вместе с личным адвокатом Аланом Парковым, давним другом семьи. «Ты хочешь добиваться полного опекунства?» – он спросил. «Дело не в желании, а в необходимости», – ответила Екатерина.

«Я не позволю вернуть мою внучку той женщине, никогда». Алан осторожно кивнул. Уголовные и гражданские дела по опеке часто рассматриваются отдельно, но в этом случае с имеющимися доказательствами мы можем скоординировать их.

«Тебе нужно будет давать показания на слушании по опеке». Екатерина кивнула. «Я сделаю все, что нужно для Анны».

Через три дня, во время закрытого слушания между прокуратурой и председательствующим судьей, Ирина официально запросила дополнительные обвинения – принуждение несовершеннолетнего к молчанию и манипулирование показаниями ребенка. Основанием послужили показания ребенка, ее рисунки и психологический отчет доктора Людмилы Бенюк. Обвиняемая угрожала дочери даже после совершения преступления, чтобы скрыть его, объяснила Ирина.

Судья спросил, очевидны ли психологические последствия для ребенка. Ирина ответила, «Ребенку всего четыре года, ваша честь, и тем не менее она несет секрет, который бы испугал многих взрослых. Если это не вред, я не знаю, что тогда».

Сергей добавил, «Мы также попросили суд рассмотреть финансовое мошенничество, совершенное после убийства, в частности действия по незаконному присвоению имущества жертвы». Судья кивнул, «Я одобряю дополнительные обвинения. Дело будет рассматриваться по специальной категории с отягчающими обстоятельствами».

Спустя неделю доктор Людмила привела Анну на групповую терапию. В комнате было еще четверо детей, каждый с разной болью. Один потерял отца в аварии, другой был брошен матерью…