Папа не умер, он под полом, — сказала маленькая девочка, и полиция начала копать…

Он вытащил пачку бумаг, это свидетельство о праве собственности. Дмитрий был единственным владельцем. Мы нашли доказательства того, что Мария пыталась переоформить право собственности, утверждая, что он пропал без вести.

Он достал другую пачку, это долговые расписки, почти 240 тысяч долларов, занятые у Дмитрия под предлогом открытия малого личного бизнеса. Возвратов не было. Сергей посмотрел на Ирину.

Добавьте финансовый мотив к угрозе и инсценировке, этого более чем достаточно. «Это еще не все», — добавил Алексей. Мы обнаружили частую переписку между Марией и неким Семеном Белоусовым в соцсетях.

Сергей постучал по столу, «Я хочу поговорить с этим человеком». Той же послеобеденной порой Семена Белоусова, высокого мужчину с аккуратно зачесанными волосами и темной рубашкой привели в комнату допроса. Он выглядел нервным, его глаза метались.

«Как вы знаете Марию Сидоренко?» — прямо спросила Ирина. Семен сглотнул. «Мы познакомились в инвестиционной группе, общались онлайн, встречались пару раз.

Вы были с ней в романтических отношениях?» — спросил Сергей. Семен замялся, у меня были чувства, но ничего недопустимого не происходило. Она всегда говорила, что ее муж ужасен, и она устала от контроля.

Говорила ли она когда-нибудь о том, чтобы навредить ему? — спросил Алексей. Семен глубоко вдохнул, однажды она сказала, хотелось бы, чтобы он просто исчез. Но я подумал, что она просто выговаривается.

Ирина повторила ее слова, «Вы считаете, Мария импульсивна?» Семен замолчал, «Нет. Она гораздо более расчетлива, чем я думал». Тем временем в доме Екатерины, матери Дмитрия, маленькая Анна сидела у окна и рисовала.

Екатерина поставила рядом стакан молока, «Что ты рисуешь, милая?» — ласково спросила она. Анна указала на рисунок, человеческая фигура, лежащая под кафельным полом, вокруг, стопки плитки. «Это папа, он там внизу».

Екатерина вцепилась в край стола, ее голос дрожал, «Кто тебе об этом рассказал?» — «Я сама слышала», — ответила Анна, не отрываясь от рисунка. У мамы была большая сковорода. Папа сказал, не надо, но она сильно его ударила.

Потом папа перестал говорить. Екатерина вздрогнула, стараясь сохранять спокойствие, а потом что? Мама сказала, никому не рассказывай. Если расскажешь, наша семья развалится.

Екатерина закрыла лицо руками, слезы потекли по ее щекам. В комнате допроса Ирина подвела итог. Мария не просто убила человека.

Она инсценировала ремонт, создала ложное алиби, уведя ребенка и приучила девочку к молчанию. Это делает преступление еще более тяжким. Сергей кивнул.

«Я рекомендую выдвинуть обвинение в преднамеренном убийстве, сокрытии тела и манипулировании несовершеннолетним с целью утаивания показаний. Она должна понести полную ответственность. Алексей добавил, не только за Дмитрия, но и за Анну.

Этот ребенок с четырех лет живет во лжи и насилии. Ирина посмотрела на часы, готовьтесь к предварительным слушаниям. Мне нужно, чтобы все улики были организованы.

И помните, слова Анны могут не быть приняты в суде, как формальные показания, но они – эмоциональный центр всего дела. Сергей встал, его голос был серьезен. Мы добиваемся справедливости не только для мертвого.

Мы пытаемся спасти живую душу. Уже израненную. На обратном пути в дом Екатерины Ольга тихо спросила.

Как ты думаешь, Анна действительно все понимает? Екатерина покачала головой, ее глаза были красными. Она всего лишь ребенок. Но самое печальное – это когда ребенок понимает слишком многое, а ему не дают говорить.

У Ольги перехватило дыхание, я никогда не видела ребенка таким спокойным, но при этом полным боли. Когда Анна сказала, папа холодный, у меня побежали мурашки. Екатерина жала руку Ольги, я защищу этого ребенка, несмотря ни на что.

Тем вечером Сергей пересматривал материалы дела. Он открыл фотографию, на которой Анна рисовала у окна, ее лицо было неестественно серьезным для ее возраста. Он вздохнул, некоторые хоронят тело после убийства, пробормотал он, а некоторые – все детство своего ребенка.

Он посмотрел в окно участка, тусклый свет ночи проливался на Кленовую улицу. Завтра дело официально перейдет к обвинению. Цемент застыл, но кровь никогда не исчезнет.

На следующее утро, под пронизывающим холодным солнцем пригорода Киева, судебно-медицинская группа и тактическая полиция собрались возле дома на Кленовой улице, 17. Когда-то тихий дом, теперь был окружен желтой лентой, любопытные соседи шептались за шторами, а вдоль узкой улицы выстроился ряд служебных автомобилей. Елена Пархоменко, ведущий судебный эксперт, поправила резиновые перчатки, ее стальные глаза сканировали пол на кухне.

Она подала сигнал двум членам команды начать сверление в недавно выложенной плиткой зоне. Часть пола исследовалась накануне, но на этот раз предстояло разрушить весь 40-сантиметровый цементный слой точно в том месте, которое указала Анна. Пила зазвучала резко, кафель разлетелся на осколке.

Из-под пола начал подниматься резкий, тошнотворный запах, сгущая воздух. Детектив Алексей Морозов сморщил нос и отступил на шаг, запах разложения. Елена подтвердила, ее голос был ровным и бесстрашным, всем отойти.

Вступает группа биозащиты. Технический эксперт Тарас Даниленко вставил монтировку в край цементного слоя. Через 10 минут, под ним, начала появляться влажная земля.

«Осторожно», — предупредила Елена, — «есть признаки захороненного объекта. Копаем руками». Скрежет маленьких лопат разносился в тишине.

Слой за слоем поднималась мелкая земля. Пот стекал по лицу Тараса, несмотря на то, что в доме было всего около 18 градусов. Вдруг он замер, его рука задрожала, тут что-то есть.

Я нащупал ткань. Елена сразу наклонилась, подсвечивая землю фонариком. Стоп! Аккуратно очистить окружающую землю.

Казалось, все затаили дыхание. Почти через 10 минут осторожных раскопок показался край большого мешка из мешковины, темный, смятый и покрытый темно-красными пятнами, напоминающими засохшую кровь. Алексей отступил назад, его рука инстинктивно легла на кобуру, хотя он знал, под землей больше нет ничего живого.

Возьмите образец ткани. Открыть мешок, сказала Елена, ее голос был тихим, но твердым. Когда молния мешка раскрылась, вырвался зловонный поток воздуха.

Тарас резко отвернулся и вырвал в угол кухни. Другой офицер зажал рот рукой, побледнев. Внутри мешка лежало плотно скрученное мужское тело, втиснутое в узкое пространство…