Освободившись в обед, Алена решила заглянуть домой и проведать болеющего мужа…
Без пятнадцати восемь в коридоре появился врач, тот самый, с которым Анна говорила в первый день приезда. Он выглядел усталым, но голос звучал твердо. «Родственники Тамары Николаевны Григорьевой?» Сергей вскочил первым.
«Я ее сын». «Как она?» Врач окинул его внимательным взглядом, потом посмотрел на Анну. «А вы?» — «Я…
Была женой ее сына», — ответила Анна, запнувшись на слове «была». «Состояние пациентки стабилизировалось», — сказал врач. «Но второй инсульт оказался тяжелее первого.
Есть поражение речевого центра. Пока трудно сказать, насколько полным будет восстановление». «Когда ее выпишут?» — спросил Сергей с нетерпением в голосе.
Врач нахмурился. «Говорить о выписке преждевременно. Сейчас важно, чтобы состояние окончательно стабилизировалось.
Затем предстоит длительная реабилитация. В больнице она пробудет минимум месяц, а затем понадобится специализированный уход». «Можно организовать пансионат?» — быстро спросил Сергей.
«У меня есть на примете хорошее заведение». «Сережа!» — воскликнула Анна, не веря своим ушам. «Как ты можешь говорить об этом сейчас?» Врач переводил взгляд с одного на другого, явно чувствуя себя неловко.
«Я думаю, вам стоит сначала навестить пациентку, а потом уже решать организационные вопросы», — сказал он. «Можете пройти к ней по одному, не более пяти минут».
Сергей устремился вперед, но врач остановил его жестом. «Пациентка просила сначала пустить невестку», — сказал он, глядя на Анну. «Она в сознании и может ограниченно общаться».
Анна кивнула и прошла за врачом в палату интенсивной терапии. Запах лекарств, писк мониторов, приглушенный свет — все это обрушилось на нее, заставив на мгновение задержать дыхание. Тамара Николаевна лежала на высокой больничной кровати, опутанная трубками и проводами.
Ее лицо осунулось, кожа приобрела землистый оттенок. Но глаза, те же ясные, умные глаза, смотрели на Анну с удивительной силой. «Анна», — тихо произнесла она, осторожно беря свекровь за руку.
«Как вы себя чувствуете?» Женщина слабо пожала ее пальцы и попыталась что-то сказать. Слова давались с трудом, но Анна разобрала: «Ты…
Видела… Его?» Анна кивнула, понимая, что свекровь спрашивает о сыне.
«Да, он здесь, ждет в коридоре». Тамара Николаевна покачала головой, и на ее глазах появились слезы. «Не…
Это… Ты… Все…
Знаешь?» Каждое слово давалось ей с огромным трудом. Анна замерла. Свекровь знала? Знала об изменах сына?
О его планах? «Да», — тихо ответила она, — «я все знаю. Знаю о Ксении, о ребенке. И о пансионате».
Тамара Николаевна закрыла глаза, слезы потекли по впалым щекам. Когда она снова посмотрела на Анну, в ее взгляде читалось столько боли, что молодая женщина почувствовала, как сжимается сердце. «Прости», — прошептала Тамара Николаевна.
«Моя… вина… Я… все…
Ему… позволяла». Анна покачала головой, не в силах сдержать собственные слезы.
«Нет, что вы. Вы здесь ни при чем. Это его выбор, его решение…
